Сергей Кургинян: Все генералы у нас - Суворовы? Так не бывает
Радиопрограмма «Разговор с мудрецом» на радио «Звезда», ведущая Анна Шафран.
Все генералы у нас — Суворовы, да? Так не бывает. А все менеджеры — Рузвельты? Не об этом надо петь песни — это успокаивает, и удар будет болезненнее.
Сергей Кургинян: Им вот это надо. Это стоит минимум четыре триллиона долларов. Это большие деньги, ради них стоит потрудиться. Это им выгодно. Никаких проблем нет, что Европа загнется. Да плевать на нее десять раз! Самая остроумная идея американцев — это выйти из НАТО. Это будет красивый финт — просто дальше некуда. Плевали они на эти все вещи. Население будет жить хуже? И слава богу! Рабам давным-давно надо рацион уменьшить, чтобы были более живые, подвижные и производили какую-то прибыль настоящую, а то все заводы замучаешься переводить в Юго-Восточную Азию, где работают за гроши. Пусть здесь работают.
Поэтому я не вижу никаких серьезных оснований для того, чтобы идти на уступки. Кроме одного: никто пока что из тех, кто действует на уровнях, способных сформировать решение, то есть прямо во власти или за спиной — stay behind это называется, — на этих уровнях я не вижу людей, которые хотят стратегической ядерной войны.
Они есть глубже. Это люди, которые говорят, что эон заканчивается, грядет равноденственная буря и после нее нужно перейти от Кали-юги к Сатья-юге. Такие есть, но они не при делах сегодня, им еще надо вылезти на эти позиции. Это не элита, а контрэлита.
А те, кого я вижу, они в принципе стратегической ядерной войны не хотят. «Вот обидятся русские, не обидятся, а ну как они долбанут?» Это что-то сдерживает, поэтому позиция ряда высокостатусных деятелей нашей информационной войны заключается в том, чтобы всё время об этом говорить, но не для того чтобы это произошло, а по принципу анекдота: «Вовочка, напугай бабушку. — Ууу! Нехорошая женщина». Это пугание бабушки может плохо кончиться. Запросто! Запросто нервы где-нибудь лопнут, запросто любой сбой произойдет в системе. Система неустойчива, но пока мы говорим не об этом.
Что касается всего остального, то они считают, что у них всё в шоколаде: вырабатывается ресурс, и ладно, еще выработают — да пожалуйста. Что они рассматривают в качестве варианта? Тактическое ядерное оружие малогабаритное, о котором больше всего говорят. Это несерьезно, это нанесение ущерба, который можно нанести и иначе. Базара на сто долларов, а эффекта на десять центов. Не говорю, что вообще нет, но эффекта резко меньше. Но зато какая вкусная штука! Если русские это сделают, то можно их разводить с Китаем и, безусловно, с Индией. Если еще кто-то перепугается — начнется более глубокая изоляция и еще быстрее будет вырабатываться ресурс. Это называется «стратегия анаконды».
Вот в этом смысле Запад нашу элиту взял за горло и делает ставку на то, что ничего российские власти менять не будут. Запад считает элиту России будущими распятыми по Аппиевой дороге, потому что они ничего не будут менять.
Теперь возникает вопрос об инстинкте опасности, который у ряда людей очень хорошо работает. Я не верю, например, что у главы нашего государства все инстинкты, связанные с подобного рода вещами, почему-либо атрофировались. Годами я не вижу этого, ни по глазам, ни по чему еще — всё есть. Когда этот инстинкт перевесит, скажем так, прагматику и невроз в сумме — изменения внутренней политики всё-таки будут или нет?
Потому что только в ситуации, когда будет сказано: не вывернешься, договорняка никакого не будет, ресурсы вырабатываются всё сильнее и сильнее, нас ведут на убой, а умирать не хочется. Ну так в этой ситуации можно или нельзя провести изменения?! Вот вопрос.
И в какую сторону? Под какие целевые, стратегически идеальные задачи? И чьими руками? Кто субъект этих изменений? Как их осуществлять?
Это сейчас важнейший вопрос, который можно обсудить в качестве второго, констатируя первый. Будет сделано всё, чтобы изменений не было.
Анна Шафран: Но здесь даже еще и метафизически понятно, как мне кажется, что всё это будет продолжаться до тех пор, пока мы сами качественно не начнем меняться. Нам и дана эта ситуация для того, чтобы мы поменялись метафизически.
Сергей Кургинян: Я думаю, что Вы правы. И я лично так тоже считаю. Почему я с самого начала и сейчас поддерживаю произошедшее? Потому что государство мирно гнило. Оно гнило и гнило. И мы в каком-нибудь 2030–2032 году опомнились бы, обнаружив, что у нас вообще ничего нет, и желания уже нет, и мотивации. И вот этот сон и было самое губительное…
Вечный сон. Закон природы.
Видя это всё вокруг,
Своего экскурсовода
Тёркин спрашивает вдруг:
— А какая здесь работа,
Чем он занят, наш тот свет?
То ли, се ли — должен кто-то
Делать что-то?
— То-то — нет.
В том-то вся и закавыка
И особый наш уклад,
Что от мала до велика
Все у нас руководят.
— Как же так — без производства,
Возражает новичок, —
Чтобы только руководство?
— Нет, не только. И учет.
В том-то, брат, и суть вопроса,
Что темна для простаков:
Тут ни пашни, ни покоса,
Ни заводов, ни станков.
Нам бы это всё мешало –
Уголь, сталь, зерно, стада…
— Ах, вот так! Тогда, пожалуй,
Ничего. А то беда.
Это вроде как машина
Скорой помощи идет:
Сама режет, сама давит,
Сама помощь подает.
Это было написано Александром Трифоновичем Твардовским в 1960-е годы. А я, живя в отдаленном уголке Костромской области, вижу, как поля заросли деревьями уже толще моей руки. Напрочь заросли за двадцать пять лет. Это леса, и уже даже переведенные из ведомства тех, кто пахотными землями распоряжается, в лесной реестр. Всё произошло! «Нам бы это всё мешало», — как у Твардовского. Стада, пахота, зерно…
Мы производим определенное количество сельскохозяйственной продукции. Не спорю, достаточно много. Ее, может быть, даже больше сейчас будет, чем надо, потому что вывозить неизвестно как и куда, и еще потому, что слабое животноводство.
А слабое животноводство потому, что вместо коровников, которые были, которые строили всю эту совсем не симпатичную, как кому-то кажется, позднесоветскую эпоху — их строили, строили эти коровники упорно и упорно, — а теперь вместо них развалины и руины повсюду.
Это называется сон. Население Москвы и Московской области увеличивается. А население Мехико тоже увеличивается — это законы третьего мира — стягивание пылесосами всего в одну систему. И мы могли проснуться в эти 2030-е годы, оглянуться, а у нас ничего нет, всё «оптимизировано».
Поэтому, когда сейчас проснулись — пусть неловко, глупо, кое-как, в полупарализованном состоянии, как спьяну, и бьются обо все косяки реальности, поскальзываются на каждом скользком полу, падают, матерятся и всё прочее, — то это лучше, чем если бы спали. Все говорят: «Боже, и тут ударились, и тут ударились!» Безумно горько терять каждый километр территории, каждого убитого человека, видеть каждого беженца.
Оправдание этому может быть только одно — если мы победим, всего и всех станет потом больше. Нет других оправданий. Но если бы проснулись не сейчас, то неизвестно, что было бы с просыпанием.
Пушкин же писал очень остроумно по поводу нашей победы в войне 1812 года, не упоминая Кутузова.
Гроза двенадцатого года
Настала — кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?
Как вы говорите, это метафизическое задание — умирайте или меняйтесь. Чешите репу. Абзац пришел незаметно. Как в анекдоте:
В дверь стучат, мужик стоит.
— Кто ты?
— Я твой абзац!
— А почему ты такой толстый?
— Я не толстый. Я полный.
Так вот, это всё пришло по русскую душу. Но потенциал есть, поэтому я с вами совершенно согласен, что это метафизическое задание — просыпайтесь, потом поздно будет.
Анна Шафран: Но если мы вернемся к вопросу о тех элитах, главная задача которых выжить и ничего не менять, то напрашивается следующая проблема — можно ли решить этот вопрос, который перед ними встал, через мимикрию? Или всё-таки здесь недостаточно мимикрировать?
Сергей Кургинян: Нельзя. Я помню, подробно уже говорил об этом. Если балерину классического балета призвать спасать Родину, то, конечно, она может еще стать снайпером, но это маловероятно. А скорее всего, она будет быстрее делать фуэте. Мимикрия — это и есть ускорение действий а-ля фуэте. Еще больше бюрократических систем, еще больше протоколов регуляции. Такой протокол не помог — сделаем другой! Я говорил, что это как с тем раввином, который советовал сыпать корм курам то кругом, то квадратом, то треугольником. Потом, когда у хозяина кур все они сдохли, он сказал: «Жаль, у меня было еще столько геометрических композиций».
Это изменение геометрических композиций. Этот человек всё равно может только это. Он может правильно осуществлять откат, определять добавочную стоимость и «дельту». Он может осуществлять это и в Европе, где ему удобнее. Он приналадится, возможно, делать это в Китае или где-нибудь еще, в Северной Корее. Но он другого делать не может: он не может созидать.
Я недавно наблюдал одного человека, руководителя очень крупного предприятия. Здесь не буду говорить, какого, чтобы случайно неприятностей у него не было от того, что его упоминаю. Он смотрел на созданный им мотор крупного изделия, обнимал его и говорил: «Сергей Ервандович, 8 лет жизни! 8 лет жизни!..» И сиял, потому что восемь лет — не зря. Вот если такая контрэлита, или реликтовая элита окажется востребована, все проблемы будут решены. Все проблемы надо начинать решать с простого вопроса — о людях.
Анна Шафран: Сергей Ервандович, получается такая ситуация, при которой… не знаю, по-разному относятся люди к выражению «глубинный народ», но тем не менее люди на местах, они очень хорошо осознают ситуацию, вызов. Они вообще быстрее всех всё поняли и начали действовать. Более того, то, как люди реагируют на спецоперацию, то как люди сами начинают закупать, снаряжать, отправляться и так далее, говорит само за себя. Это с одной стороны, а с другой стороны, есть вот тот правящий класс, те элиты…
Сергей Кургинян: Бюрократические помехи?
Анна Шафран: Да, и весь этот аппарат, у которого совершенно иной взгляд на вещи и иные цели, задачи. Вроде бы это нормально, да? На местах всегда виднее и быстрее всё становится ясно. Ведь в какой-то момент эти две системы, структуры, образования могут в каком-то противоречии столкнуться. Это возможно?
Сергей Кургинян: Да, это возможно. У Экзюпери есть произведение «Военный летчик», по мотивам которого я поставил в своем театре спектакль «Зёрна». В нем некий майор, который командует авиационным соединением, говорит, что если во все эти бюрократические системы попадут бомбы, то позовут капрала или Жанну д’Арк и спросят их: «Ну, сколько надо ресурсов? Но если через две недели не исправишь, пойдешь на каторгу. Это называется французским чудом, капитан». Герой, который ему оппонирует, сам Экзюпери, отвечает, что зовут этих капралов не по причине попадания бомб в те или иные здания, а или власть имущие — испуганные и живучие, — или великие процессы и их бесчисленные жертвы. Так вот, мне бы хотелось верить, что власть имущие у нас «испуганные и живучие». Но ведь они защищаются от испуга, как я уже говорил, так, что «страх увидеть бездну сильней, чем страх в нее шагнуть» И насколько они живучие, я тоже сейчас уже не до конца понимаю. Я вообще бы хотел, чтобы они справились с этой ситуацией без всяких изменений.
Мне плевать, как это будет происходить и насколько это будет для меня тошнотворно. Я москвич, родился на Малых Кочках, вырос в Москве, и когда был геофизиком, я с Москвой каждый год прощался, уезжая в поле, потому что поля были опасные. «Дай надышаться Москвой» это называется. Но я терпеть не могу то, что сейчас вижу, и всё же я живу в этом, и буду жить.
Мне ельцинская действительность была абсолютно омерзительна, но я ж ее защищал, когда началась чеченская война. Потому что понимал, что я хочу жить в России, даже мне несимпатичной, и я сделаю всё для того, чтобы она выстояла.
Поэтому, если они могут выстоять, ничего не меняя, — пусть выстаивают, я не хочу им мешать. Я просто вижу «математически», что это невозможно, и вижу эти невротические защиты, эти восклицания бесконечные по поводу того, что у нас грандиозная армия.
У нас армия, которую поставили в низшую социальную позицию. Надо говорить сейчас не о том, как она грандиозна, а обсуждать, как менять эту позицию стратегически.
У нас армия не может существовать без военно-промышленного комплекса, а военно-промышленный комплекс не может существовать без станкостроения. Нам надо найти сейчас где-то у каких-нибудь доброхотов сумасшедшие деньги, заплатить и ввезти всё станкостроение заново в уже готовые корпуса, как, между прочим, это делали «клятые большевики» в 1930-е годы. Форд это ввозил, Генри Форд.
Это всё невозможно не сделать, это придется делать для выживания, и это изменит страну в лучшую сторону. Но только если они испуганы, а испуганность — это хорошо. Испуг, когда он тебя не парализует, то он тебя активизирует на необходимые действия, страх — великая сила. В не худшем фильме Сильвестра Сталлоне «Рокки» главный герой говорит: «Страх плох, когда он тебя сжигает, а когда он сжигает твоего врага — это очень хорошо». Вот это раз. И живучесть внутренняя, инстинкт выживания. Если эти качества имеются, то изменения начнутся, когда произойдет удар об стенку лбом или об пол — бу-бум!
Не когда будут «мудрецы» читать назидания: «Уважаемый такой-то! Вы движетесь по направлению к стенке со скоростью столько-то километров в час, время, расстояние такое, поэтому вы ударитесь тогда-то». — «Да пошел ты!.. Не бьемся же». — Бу-бум! — «Е-мое!» Вот когда этот момент наступит, будет ли этот удар спасительно-отрезвляющим или шоково-разрушительным? Вот от чего всё зависит.
Пусть все, кто меня слышит, в том числе всякие генералы информационных войн, поймут, что их нравственная, экзистенциальная, метафизическая и прагматическая задача в том, чтобы в тот момент, когда о стенку стукнутся, эффект был положительный, а не отрицательный. А для этого и существует прогноз, обсуждение, интеллект и всё прочее. И не песнями надо кормить о том, что все солдаты — чудо-богатыри. У нас есть замечательные ребята, но если бы все, то тогда было бы по-другому. Так не бывает. В полуспившемся обществе потребления так не бывает, в обществе, которое тридцать лет этим путем волокли, да и перед этим не лучшим способом использовали.
Все генералы у нас — Суворовы, да? Так тоже не бывает. А все менеджеры — Рузвельты? Не об этом надо петь песни, потому что это успокаивает, а тогда удар будет болезненнее. Надо вовремя бить тревогу, не превращая ее в панику, придавая созидательный характер, и тогда, возможно, этот удар — упаси бог, если он состоится, и лучше, если будет без него, но я не вижу, как может быть без него — может оказаться отрезвляюще-спасительным и побудить к некоторым изменениям. Которые опять-таки могут быть сокрушительно деструктивными, а могут быть восхитительными. И естественно, что зло направляет нас в сторону губительности, а добро направляет на сторону спасительности.
Нужно выбрать этот путь, двигаться спасительным путем, проартикулировать его и начать реализовывать, уже сейчас готовя это.
Ибо в каждом таком деле есть одна проблема… Вот все мне говорят: «Вы всё рассуждаете, а вот Ленин говорил, что надо делать».
Милые! Вы прочитайте работу! У Ленина в работе «Что делать?» нет ни слова о том, что делать. Действовать он начал в 1918 году. У него вопрос, как сделать субъект, который будет осуществлять действия, он же — партия нового типа. А что делать — ни слова нет про это! Или, по крайней мере, это существует как глубоко периферийная тема. А когда возникает, то это уже «Апрельские тезисы», и совсем другие годы, полтора десятилетия прошло.
В этом смысле сейчас мы можем и должны обсуждать одно: через какие структуры, из каких слоев «глубинного народа», по каким каналам вертикальной мобильности, в какой архитектуре, в какой функциональной и стратегической схеме может произойти ротация кадров?
Что такое эта контрэлита, которая может быть востребована, как сделать, чтобы она была устойчива, и каким образом эта контрэлита сможет действовать, оказавшись за один шаг от катастрофы (раньше она ничего не сможет сделать). Вот эти вопросы надо обсуждать сейчас, а не говорить то, что всем нравится. Потому что, когда долго говоришь то, что нравится, и люди в это верят, то потом эти же люди говорят: «А фиг ли ты это всё обещал, и так больно вдруг оказалось в конце?»
Похожие статьи:
Кургинян → Сергей Кургинян: Смысл игры - 81 (10.03.2015)
Видео → Сергей Кургинян: За что сражаются солдаты на Украине
Кургинян → Сергей Кургинян: Экстремизм Шендеровича
Политика → Сергей Кургинян о том кто готовит заговор против Владимира Путина
Кургинян → Сергей Кургинян: Смысл игры - 82. Часть 1
Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 12967929
Нет комментариев. Ваш будет первым!