Захар Прилепин: Донбасс — это второе Приднестровье

19 декабря 2017 - vip

В Курске побывал писатель и общественный деятель Захар Прилепин. Его роман «Обитель» переведён на несколько языков – издаётся в Аргентине, Италии, Сербии, неделю назад книга вышла во Франции. Правда, после того, как Прилепин уехал в Донбасс и взял в руки оружие, его иностранный агент отказался от работы с ним. Тем не менее, произведения Захара Прилепина активно переводят и издают в разных странах, ставят в театрах и даже экранизируют. Сам писатель тоже не брезгует появиться на экране, снялся уже в шести фильмах, в том числе в Донецке.

— Когда переехал в Донецк, уже работал, был военным, и мне предложили в кино сниматься. Я сказал, нет, я не могу, это долгий процесс. Они говорят, мы вам всю роль загоним в один день. Я спрашиваю, а кого играть? – Офицера армии ДНР. И я сказал, ну прекрасно. Я прямо в своей форме приехал, меня посадили в козелок, и я на козелке там катался. Собственно, делал то, что и вчера: выехал с позиции в той же самой грязной форме, приехал очень злой, уставший. Они говорят, как вы гениально играете, прямо вошли в роль. А я не выходил просто. Я до вечера снялся и в тот же вечер укатил обратно, в то же самое. Всё это достаточно забавно. И, как я выяснил для себя, жизнь человеческая достаточно объёмна. Чем больше делаешь, тем больше у тебя почему-то внутри жизни остаётся пространства, чтобы что-то ещё предпринимать. Но иногда хочется остановиться и спрятаться. У меня деревня есть на берегу реки Керженец (Нижегородская область – прим. ред.). Мне хочется туда давно, уже года два собираюсь сбежать месяца на три-четыре. Побыть в тишине, собраться с мыслями, всё переосмыслить, что произошло.

Тишина нужна, что писать книги, потому Прилепин сейчас книг не пишет.

— Два года уже ничего не пишу. Я весь погружён в дела своего батальона и никаких книг я не пишу, только подписываю рапорты. Я пишу только в силу того, что мне нужны какие-то деньги на карманные расходы, на бойцов и на прочие вещи. Пишу для двух-трёх изданий колонки – для «Свободной прессы», для журнала «Военный» на военную тему и на этом что-то зарабатываю. Книгу пишут в тишине, выключив телефон, отключив интернет, и не слыша звуков утренней канонады. Я написал книгу («Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы» — прим. Ред.) и там 11 литераторов, которые в сложных обстоятельствах не говорили о себе, – вот моё место в деревне. И Лев Николаевич Толстой, и Гумилёв, и Вяземский, и Фёдор Глинка, и даже Александр Сергеевич Пушкин. Мало очень людей знают про это, он всю жизнь рвался, искал воинской службы, в любой военный конфликт старался попасть. И Лермонтов, и Бестужев – им было совершенно не трудно переместиться. А потом, люди рассуждают – я литератор, я с богами общаюсь. Ну с какими богами ты можешь общаться, если ты людей не видел, ты с ними не разговаривал, не жил с ними, не ел из одной плошки, из одной ложки. Толстого бы не было, какой бы он ни был потом пацифист в конце своей жизни, он не написал бы ни «Казаки», ни «Войну и мир», ни «Хаджимурат». Ничего бы этого не написал, если бы он не проводил зачистки в Чечне, не был бы на Севастопольском бастионе. Его не было бы как такового. Да, наверное, могут убить. Но это не предмет моих размышлений, потому что у меня четверо детей, я объездил половину планеты, я был достаточно успешен, у меня всё отлично. А у меня бойцы, им 21-22 года, они вообще никогда не были за границей, даже в России не были. Они родились все в Луганске и Донецке, только там жили. И они не боятся, что их убьют. А я 42-летний человек уже должен переживать, что меня убьют.

Около года Захар Прилепин постоянно живёт в Донецке. Туда он перевёз и всю семью.

— С 94-го по 99-й год я работал в ОМОНе, и меня всё это устраивало. Думал, что всю жизнь так или иначе буду в форме ходить. Сообщество людей вооружённых, всё это на меня действует каким-то странным образом, что я чувствую дома себя. Сейчас вот я детей своих привёз в Донецк, у меня там дом отдельный, я себе снял. И у меня дети живут в доме, полном вооружённых людей. Две девочки маленькие, и они в полном восторге. Я вот сейчас сюда собрался в Курск и на два дня в Москву, и дочери говорят – мы не поедем, мы будем здесь. Там у меня бойцы, они с девчонками моими играют. Девчонки ездят у меня на стрельбище, стреляют из всех видов оружия. Одной 6 лет, ей мы ещё не доверяем оружие. А вот с дочерью, которой 11 лет, мы ездили на полигон. И охранники мне пишут, что подошёл начальник стрельбища и говорит, что офицеры приезжают военные с собственным оружием личным и выбивают меньше, чем моя одиннадцатилетняя дочь. Она бьёт из любого оружия. Видимо, что-то есть наследственное. Им просто интересно, они просят, пап, ну свози. Первый раз Захарченко Александр Владимирович (глава самопровозглашенной Донецкой народной республики – при. Ред.) — он очень хотел, чтобы я привёз семью, потому что для него это показатель доверия и к республике, и к нему, и того вклада, который человек может сделать. Одно дело, что я сам могу заниматься разными вещами, а другое, что я могу детей привезти. И, конечно, он только увидел и весь день с нами провёл. И поехали на полигон. Он тут же дал дочке пистолет, она спокойно совершенно тут же отстреляла, везде попала, одиннадцатилетняя. И это восхитило его. А теперь она три дня в неделю просит, пап, поехали. Если время свободное есть, мы едем. Переехал я туда в 2014-м году. Работаю в самых разных качествах. А с 15-го года я работаю советником Захарченко. А в октябре 16-го я снял там дом. Уже больше годя я живу там постоянно. А дети – полгода. Я не хочу повысить свою значимость, но, когда я переехал в Донбасс, это комментировали и Песков, и Лавров, и центральные российские персонажи. Все кроме Владимира Владимировича. Там три дня просто царила паника. Никто не знал, как на это отреагирует главный. Потом выходит Песков и говорит – всё в порядке, конечно же, надо работать в Донбассе, потому что надо же помогать там жить и строить. И все успокоились. Там же Шойгу звонили, в наше Министерство обороны, из нашего туда — что делать, как быть. Все думали, что я совершил согласованный где-то там в Кремле акт, и все пытались понять, где я его согласовал. А взял приехал просто и всё. И до сих пор эта конспирология существует, что я от Суркова, ещё от кого-то. Она никакого отношения к жизни не имеет. Я взял просто, собрался и приехал.

Проведя столько времени в самой гуще событий, Прилепин делает свои прогнозы относительно ситуации в Донбассе.

— В конечном итоге, конечно же, будет второе Приднестровье. Или вторая Абхазия, Осетия и тому подобное. Но я думаю, что у определённых сил в России, находящихся за кремлёвскими стенами, нет задачи получить вот этот кусок Крыма и Донбасса. Конечно, у них цель более широкая. Они хотят сменить всю власть в Киеве и перезагружать целиком страну. И в этом смысле можно было бы ДНР и ЛНР признать, но это означает просто потерю всей остальной Украины и полное её озверение. Не её народа, а вот этой её верховенствующей главушки. И неонацизм такого уже не лайт-уровня, а тяжёлого уровня. В силу этого происходит то, что происходит. Потому что возможностей, я так понимаю, пока нет дипломатических и каких-либо ещё, чтобы вынести Порошенко и Саакашвили, но какая-то работа проводится, я думаю. А украинцев, которые будут голосовать за любую пророссийскую фигуру, миллионы. Один из последних примеров, когда пустили голосование на телевидении «Ностальгируете ли вы по временам Януковича?». И там сразу 87% ностальгируют. Одна часть не определилась и ещё 1,5% рады, что Порошенко у власти. И они быстрей его выключили. 42 тысячи человек успели позвонить за Януковича. Матвей Ганапольский тоже проводил опрос, и тоже у него 90% готовы поддержать Донбасс. Естественно, атака российских хакеров, как это может объясняться. Наблюдая за российским телевидением, я не вижу, чтобы была какая-то огульная пропаганда и обман. Нет, оно старается максимально аккуратно, чтобы были все точки зрения, чтобы фейков было как можно меньше. В то время, как на Украине осознанно над этим работают. Каждый день машина фейков в СМИ выплёскивает 100-200 ложных новостей. Это тут же не подтверждается. Просто такое поддержание возбуждения в людях, у которых память не работает, как у обезьяны. У людей постоянный невроз. У нас этим никто не занимается, выгоды в этом совершенно нет. К людям относятся с уважением.

Авторство идеи Малороссии, которое многие СМИ приписывают Прилепину, писатель опровергает.

— Пишут, что это моя идея, на самом деле – не моя. Я уже на последней стадии приведения её в какой-то культурологический вид участвовал и участвовал в пресс-конференции, несколько слов по этому поводу сказал. Но так как люди, которые за этим наблюдают и в России, и в Европе, знают только меня в лицо, они тут же решили, что это я всё придумал. На самом деле мне любая идея, что Малороссия, что Новороссия, любая экспансия нравится. Я могу любую идею поддержать. Она такая не плохая, она в любом случае заставила неделю трепетать все мировые СМИ. Тут же Меркель стала звонить Порошенко, чтобы он дал комментарий, потому что она не может дать комментарий вперёд Порошенко. Порошенко тут же собрал Совет безопасности, а сам находился в Грузии, подогнали борт, чтобы лететь обратно. Вообще шорох просто натворили удивительный. Американцы все давай звонить в Кремль, а Кремль – для них тоже сюрприз, они тоже не знали про это. Идея эта очень мне понравилась. Но продолжение может быть только в виде танковых атак. Для того, чтобы Малороссию создавать. Мы просто создали прецедент, когда мировая медийная повестка управляема, так или иначе при других обстоятельствах ей можно манипулировать. Мне это понравилось, что могут три человека сесть в каком-то Донецке и заставить всех мировых лидеров прийти в состояние лёгкого шока.

Похоже, то, что никак не интересует Прилепина – это скандал вокруг Олимпиады.

— Я изо всех сил стараюсь возбудить себя как-то к этой теме, как-то ей интересоваться, но я очень далёк от спорта. К стыду своему, я даже за сочинской Олимпиадой не следил, я тогда весь был уже погружён в Майдан. Эта сфера меня больше всего интересует. Меня интересуют все перипетии военно-политической деятельности на Украине, потому что это центр политической жизни не только России, но и общемирового контекста, в котором Россия будет находиться в ближайшие годы и даже столетия. И меня это интересует больше Олимпиады. Просто надо понимать, что давят Россию. И давят по совершенно минимальным основаниям. Это нормально. Я писал книгу «Взвод». Она касается большей части XIX и конца XVIII. И тогда точно такой же был контекст, только Олимпиады тогда не было. Всегда Россия будет виновата там, где она ставит свои интересы. И азиатский пояс, и Кавказ, и Чёрное море, и космос, и Арктика, и что угодно. Это тоже сфера наших интересов. А для них это сфера их интересов. Я не говорю, что плохие англо-саксонцы, американцы, турки. Просто так было всегда. Важно, чтобы русский человек себе в этом отдавал отчёт. Что это нормальная ситуация. Если этого нет, значит с нами что-то не в порядке, а если есть, значит у нас всё в порядке.

Поездив по России, да и по другим странам, Прилепин не видит поводов для беспокойства. Россия живет нормально, говорит писатель.

— Там, где есть нефть и газ, там вообще всё хорошо. Там, где нет – чуть попечальней. Но я не заметил ни в Ростове, я через Ростов езжу, признаков депрессии и, вообще, нищеты. В отличие, кстати, от Парижа. Я с 2005 года по 2017-й в Париж ездил 2-3 раза в год. Париж, конечно, изменился. Во-первых, миграция колоссальная – сейчас, по-моему, это уже 50%. И вот они бродят там, и у них такой депрессивно-диковатый вид. Сам среднестатистический француз, раньше это были всегда обходительные, даже официанты. А сейчас видно, что у них тоже депрессия, денег нет. И такое количество нищих я не видел в Париже раньше. Весь город просто увален этими одеялами. Бабушки, дедушки, дети, собаки. Все что-то едят из мисок каких-то. Я вот по Курску гуляю и не вижу такого. Там просто в такую же погоду сейчас зимой сотни людей по всему Парижу просто лежат. Белые, не знаю, местные это или нет. Чёрного ни одного не видел. Они где-то там ютятся. У меня во Франции есть с сотню знакомых моего возраста. Они все живут в съёмном жилье и у них нет никакого шанса купить себе квартиру в Париже. У нас кто-то где-то вселяется хоть время от времени, выкручиваются люди. Хотя по нашим деньгам мы тоже не можем ничего себе купить. А там даже потомственные аристократы, моя знакомая семья, преподают в Сорбонне, после революции уехали, они тоже живут в съёмном жилье. Их родители и их дети. Они ведут дополнительные уроки, чуть ли не подметают, но денег у них всё равно очень мало. Надо понимать, что все там сидят в холодных домах, где ужасно высокие цены на тепло. И как у нас пол-России ходят в трусах по своим квартирам. То есть очень много градаций. Здесь хорошо, там плохо, здесь не похоже, там одинаково, а там вообще по-другому. Не надо со Швейцарией сравнивать. Весь мир очень сложный, разнообразный. Я причём, конечно, не защищаю ни коррупцию, ни безобразие, ни облупившиеся стены в Курске.

Захар Прилепин: Донбасс — это второе Приднестровье

Похожие статьи: