Солженицын: Как писал классик лжи и предательства

25 апреля 2017 - vip

Прежде всего, несколько слов к читателю. Взявшись за эту тему, я рассчитывал ограничить себя небольшим эссе, поскольку с одиозным именем «Солженицын» у меня связаны личные фронтовые воспоминания и впечатления, ставшие поводом для размышлений.

 

 

Однако, круг явлений, происходящих вокруг этого имени, оказался настолько широк, и внедрение «солженицызма» в систему среднего и высшего образования в постсоветской России вызывает у нас, фронтовиков Великой Отечественной, серьёзные опасения. Современные политиканы любят кричать, что Советский Союз, по их мнению, был одним большим «Гулагом». Но все, кто смотрят наши телепередачи сегодня, не могут отрешиться от мысли, что именно теперь все мы либо за решёткой КПЗ, либо в зале суда, либо ещё хуже - посреди бандитских разборок. Поскольку телевидение теперь вещает и на весь мир, мы создаём однозначное мнение за рубежом о русских, как о народе диком, бандитском, далёком от цивилизации.

 

В первую очередь наши опасения связаны с тем, что процесс воспитания патриотизма у новых поколений направлен по ложному, именно соЛЖЕницынскому направлению. Ещё более опасно то, что переиначивание нашей российской истории пагубно сказывается на формировании морально-нравственных качеств общества. Предлагаемые читателю мои материалы, конечно же, не исчерпывают эту тему и не претендуют на истину в последней инстанции.

 Но если прочитавшие их смогут преодолеть создаваемый искусственно образ «правдивого гулаговеда» и его извращённого представления о советском периоде истории нашей Родины, то буду считать свою работу небесполезной.

 

1. С чего начинается... Солженицын в памяти современников и в российской истории

Появление Солженицына в моей памяти «застолбилось» ещё в годы Великой Отечественной. В марте 1945 года после тяжёлых боёв за немецкий Штаргард (ныне польский Старгард-Щециньски) нас, командиров рот штрафбата, помню, поразило одно сообщение батальонного «особиста» Глухова. Он рассказал, что некоторое время назад в войсках был разоблачён, и по распоряжению большого начальника из «Смерша», арестован командир артиллерийской батареи. По его словам, этот артиллерист создавал антисоветскую группу или партию, и собирался после победы организовать свержение Сталина.

 Тогда, в начале весны 1945 года, в ответ нашему «смершевцу-особисту» я сказал, что хотел бы взять в свою роту, если его направят в штрафбат. Мои штрафники смогли бы вытряхнуть из него эту дурь. На что Глухов сказал, что, во-первых, этот артиллерист политический арестованный, и его от фронта увезут подальше, чтобы он не сбежал к противнику,. Во-вторых, чтобы размотать все верёвочки и связи его с этой группой, органам следует повозиться с ним и его «друзьями». И тогда стало понятно, что этот артиллерист сознательно создал ситуацию, повлекшую за собой обязательный арест и удаление с фронта, то есть это было фактическое злостное дезертирство с поля боя.

 В нашем офицерском штрафбате практически не было штрафников-дезертиров. Были офицеры, опоздавшие из отпуска не на день-два, а на более значительные сроки. Были даже не вовремя возвратившиеся из госпиталей после ранений, которым вменяли в вину тоже какую-то форму дезертирства (оправдано или нет - другой вопрос). Но откровенных дезертиров с поля боя среди офицеров просто не знаю, и к такого рода преступлениям было отношение однозначное: омерзительное, как к с самому низкому человеческому поступку на войне. Примерно такое же, если не более мерзкое преступление, по нашему мнению, совершил тогда этот артиллерийский капитан.

 Я не обратил тогда внимания или просто не запомнил, назвал ли особист фамилию этого командира батареи, но все мы были удивлены, как это боевой офицер-артиллерист, задумал такое злое дело перед нашей недалёкой Победой, к которой мы уверенно идём именно под руководством Сталина. Да я уже и в своих стихах, написанных ещё в декабре 1944 года, считал, что Победа придёт «весной, в начале мая». Не обратили мы тогда внимание на то, что это был не такой уж боевой офицер, «из батареи звуковой разведки», «батареи без пушек». Потом за делами фронтовыми-боевыми забылось вообще это сообщение «особиста».

Вспомнил о нём я лишь после того, как прочёл в ноябре-декабре 1962 года в «Новом Мире» нашумевший «Один день Ивана Денисовича». Я узнал, что написал его «писатель» Солженицын, что он был на фронте командиром артбатареи, и арестован за 3 месяца до победы. Это показалось мне чем-то знакомым, т.н. «дежавю», будто что-то похожее со мной уже случалось. Потом мне чётко вспомнилась та история, которую поведал наш батальонный «особист» старший лейтенант Глухов. И чем больше я узнавал об этом Солженицыне, тем больше был уверен, что тогда речь шла именно о нём.

 С первой публикации «...Ивана Денисовича», подпольных и зарубежных, а потом и массовых изданий его «Архипелага...» в постсоветской России, и до сегодняшнего дня личность и творчество Александра Исаевича Солженицына вызывают незатихающие споры. Да и отношение к нему, как к «новому гению» русской литературы, истории, морали и нравственности далеко не однозначно.

 Цель этих моих размышлений о Солженицыне - раскрыть его как человека непорядочного, подлого, лживого, хотя многие из упомянутых мною фактов уже давно обнародованы и не будут для читателя сенсацией. Однако слишком очевидно, что в наше время общество упорно пичкают дикими солженицынскими мифами, основанными на беспардонной лжи и невежестве. И сегодня, когда власть имущие чиновники от истории, культуры и образования стараются всеми способами реанимировать «величие» отвергнутого советской общественностью и властью «гения», главное - помочь освободиться от мифов, искусственно создаваемых вокруг «великого пророка». Может, эти мои рассуждения помогут заблудившимся в оценках значимости этого человека, объективно оценить его личность и тот огромный вред, нанесённый им отечественной истории и литературе, русскому народу и России вообще.

 12 декабря 2013 года Президент Владимир Путин огласил ежегодное Послание Федеральному Собранию. Пожалуй, одним из давно не упоминаемых никакими представителями современной российской власти тезисов, было о воссоздании системы статистической оценки уровня технологического состояния отраслей экономики.

«В советский период такая система работала- ликвидирована, ничего на этой базе не создано, нужно ее воссоздать» - сказал Президент.

 

Да, в советское время работали многие системы, например социального обеспечения, образования, здравоохранения и многие другие. Пусть не самым идеальным образом, но надёжно работала система борьбы с коррупцией. Ныне же, кроме громогласных заявлений и деклараций о том, что эта беда продолжает разъедать страну, решительных мер не принимается, что видно хотя бы по Сердюкову, Васильевой и многим другим.

 Всем давно ясно, что очень многие достижения и позиции социалистической Родины, каким был СССР, незаслуженно отвергнуты, забыты, оболганы. Помнится, сколько небылиц нагорожено на советскую систему планирования, на исторические пятилетки. Все пытались закрыть лозунгом «рынок сам расставит нужные приоритеты», «рынок всё отрегулирует». А ныне, через 20 лет, опомнились, поняли, что без плановой системы развития страны не прожить. И тогда стали прибегать к непонятным «дорожным картам» по американскому образцу. После тотального разрушения Сердюковым военно-научной основы системы подготовки офицерских кадров, с большими потерями уже пытаемся восстанавливать её, возвращаясь даже к воссозданию военных кафедр в вузах. Так, вероятнее всего когда-то произойдёт и с объективной оценкой Солженицына. Но, судя по всему, будет это ещё очень не скоро, да может быть и поздно.

 

 Ведь пока в постсоветской России ещё не признали даже очевидную истину о лучшей в мире советской системе образования и науки. В них внедряются чуждые нашему обществу «Болонская система» и «ЕГЭ». Государственная система здравоохранения заменена коммерциализированной «медицинской услугой» больниц и поликлиник, продолжается их дальнейшее разрушение и распродажа, 

 Уж как только не обвиняли и советскую власть, и общественность в гонениях «борца за правду», в преследовании «инакомыслящего гения», как только не насаждают насильственно «со-лже-ницызм» новым поколениям чуть ли не с дошкольного возраста. А на самом деле, если чуть поменять буквы в этом новом «...изме», получается всего только «со-ЛЖЕ-цинизм», именно ЦИНИЗМ в полном смысле этого слова.

 Придет, однако, время, когда признаем, что и оценка личности и творчества Солженицына в советское время «работала правильно» и «её нужно воссоздать». Да разве можно будет воссоздать загубленную мораль и нравственность многих поколений, в умы которых будет вдолблено солженицынское понятие этих качеств личности.

 

 Ещё во время холодной войны против СССР были использованы в разной степени броские, эффективные фразы, лозунги, концентрирующие внимание масс, отвлекающие их от сути насущных явлений. Так наш язык стал изобиловать банально-либеральными фразами или словами «права человека», «свобода слова», «демократизация», «свободный рынок». А так же «оттепель», «разрядка», «сталинизм», «больше гласности - больше социализма», «перестройка», «новое мышление», «социализм с человеческим лицом» и несть им числа.

 Особняком стоит «слоган», созданный Солженицыным, и выпущенный в эфир при колоссальной информационной поддержке Запада, а теперь и самой России - это «Архипелаг ГУЛАГ».

 

 Создав его, Солженицын сознательно внес личный вклад в разрушение великого государства СССР, сопоставимый с оружием массового поражения. Катастрофическое разрушение СССР принесло страдания, войны и преждевременную смерть десяткам миллионов бывших советских граждан. Эти массовые жертвы в значительной мере и на совести Солженицына, ставшего нобелевским лауреатом именно за это, а не за «литературные подвиги», что бы он ни утверждал при жизни, и что бы о нём ни говорили его «благодетели» сегодня.

 Очень многие здравомыслящие люди отмечают, что в самой Германии, например, не нашлось немца-автора, заклеймившего на весь мир немцев за злодеяния Второй мировой войны. В Америке не оказалось никого, кто призвал бы янки покаяться за множество жесточайших эпизодов массового уничтожения людей и химическую войну в Юго-Восточной Азии, и хладнокровное убийство уже миллионов беззащитных в Африке, Ближнем Востоке, не говоря уже об атомной бомбардировке Японии. Нет автора, проклявшего всех китайцев, Мао Цзе Дуна и Китай за десятки миллионов жертв культурной революции. Зато в России нашёлся автор из русских, проклявший свою страну за социализм, за развитие и обогащение страны и её народов, требовавший покаяния за Великую Победу над мировым злом - гитлеровским фашизмом. Мало того - призывавший силы международного империализма практически уничтожить свою родину только потому, что в ней прочно утвердилась власть, не угодная ему, Солженицыну и таким же отщепенцам! 

 

2. «Критика Сталина» или продуманное дезертирство с фронта

Все события, касающиеся Солженицына, связанные и с моим фронтовым, штрафбатовским прошлым, и с современными публикациями, искажающими правду об этом недостойном такой похвалы человеке, каким оказался бывший фронтовик Солженицын, побудили меня ознакомиться с объективной литературой о его жизни и предательстве. В том числе я с большим интересом прочёл книгу первой жены Солженицына, Натальи Решетовской «В споре со временем» (Издательство АПН, Москва, 1975).

 Представила большой интерес и подробно документированная работа чешского писателя Томаша Ржезача, проживавшего некоторое время в Швейцарии и принадлежавшего к узкому кругу друзей А. И. Солженицына. Более того, он был вначале его поклонником и даже сотрудником. Но не только в Швейцарии после появления на свет опусов Солженицына, многие его друзья выразили свое возмущение и навсегда отвернулись от него. Соприкоснувшись близко с ним и с его нравственными позициями, достаточно хорошо узнав писателя, и Ржезач, по возвращении к себе на родину, занялся осмыслением противоречий, обнаруженных при непосредственном общении с Солженицыным и знакомстве с его жизнью. Большой фактический материал автор почерпнул во время своих туристических поездок по Советскому Союзу, где познакомился и с бывшими друзьями и помощниками Солженицына, вовлечёнными им в свою нечистую политическую игру. Все это позволило Томашу Ржезачу взяться за написание большой, аргументированный, с опорой на подлинные документы книги «Спираль измены Солженицына» (Авторизованный перевод с чешского, Издательство «ПРОГРЕСС», Москва 1978).

 

Эта книга отличается прежде всего, строгой объективностью. Солженицынским вымыслам автор противопоставляет неопровержимые и документально подтвержденные факты, что особенно ценно.

 Знакомство со многими другими источниками и те далёкие события побуждают меня поделиться с вами, дорогие читатели, сформировавшимся у меня резко отрицательным морально-нравственным обликом новоявленного «мессии» по имени Солженицын, и предостеречь от впадения в его «учение» - «Со-ЛЖЕ-ницызм», фактически упорно внедряемый через СМИ и школьно-вузовские программы образования.

 Уже после «отсидки» Солженицына и после выхода в свет его «произведений», мне, да и большинству исследователей «феномена» «Узника ГУЛАГа», стало ясно: Солженицын знал, что за подобную деятельность не только в армии во время боевых действий, но любого ждут трибунал и расстрел, если только... не найти какого-нибудь выхода. И выход им был найден, даже заранее определён. Солженицын продумал свои планы до тонкостей, и делает всё, чтобы на его след вышли как можно скорее. Видимо, вырисовывалась у него нежелательная перспектива перевода из батареи звуковой разведки, всю войну благополучно дислоцировавшейся в достаточном отдалении от переднего края, в подразделения огневые, где вероятность попасть под обстрел противника во много раз выше. Не иначе, как взыграла в человеке банальная трусость и осознание возможной гибели его, Солженицына, ещё не ставшего «Великой Знаменитостью», вторым «Львом Толстым», что так назойливо мерещилось ему уже много лет ещё со студенческой скамьи. Единственной возможностью спасения было любыми способами надёжно покинуть ставший так опасным для «драгоценной жизни будущего гения» фронт.

 

 И вот, чтобы создать впечатление не одиночки-антисоветчика, а некоего военно-политического заговора, Солженицын вовлекает в свои эпистолярные сети как можно больше людей, даже не подозревающих истинных целей бесед со словоохотливым попутчиком или содержания его писем.

 На фронте, по крайней мере, весь офицерский состав хорошо знал, что все письма с фронта (да и на фронт) жёстко и 100-процентно контролируются огромным аппаратом военной цензуры. Мы, например, даже наловчились сквозь цензурные рогатки сообщать родным в письмах названия городов, которые проходили с боями, упоминая в письмах лишь имена «знакомых», кому или от кого предавали приветы, и по начальным буквам этих имён наши адресаты узнавали эту тайную информацию.

 

 Итак: Солженицын точно знает (не может не знать!), что письма подвергаются цензуре, и все-таки не просто «критикует Сталина», как говорит сам Солженицын, а в своих многочисленных корреспонденциях пишет о том, как после победы он будет вести «войну после войны». И при этом хранит у себя в полевой сумке «Резолюцию N 1», где сказано: «Наша задача такая: определение момента перехода к действию и нанесение решительного удара по послевоенной реакционной идеологической надстройке». И далее: «Выполнение всех этих задач невозможно без организации. Следует выяснить, с кем из активных строителей социализма, как и когда найти общий язык». Даже без всякого преувеличения это был документ, подтверждающий зарождение вроде бы хорошо организованной враждебной группы. Это не просто «антисталинские ругательства», и даже не просто критика Верховного каким-то младшим офицером-артиллеристом. Это на уровне того, как если бы командир батареи хранил у себя Майн Кампф и портрет Гитлера. Николай Виткевич, его адресат, подставленный своим школьным другом, как сообщник, признает: «Ну, не на что обижаться, что дали срок. (Из интервью 1992 г.). Хотя, чего уж соображать: 26-летнему капитану: не просто ругать Верховного Главнокомандующего во время войны! Да еще в военной переписке, заведомо подвергаемой цензурному контролю».

 В связи с этим я вспоминаю осенние бои 1944 года на Наревском плацдарме в Польше в составе 65 армии генерала Батова. Из боевой обстановки и из чётко проявившегося отношения к штрафникам в этой армии, нам стало ясно, да и штрафники это поняли, что новый комбат Батурин и старшие начальники, в подчинение которых мы переданы на время боёв, не выпустят отсюда ни одного штрафника, который не искупит вину свою кровью или жизнью. Тогда мы стали терять своих боевых товарищей, в том числе и тех, кого считали заслужившими освобождения за боевые подвиги, без ранений, как это было нормальным при комбате Осипове в составе армии генерала Горбатова. Но так считали мы, а вот и Батурин, и видимо генерал Батов со своими комдивами, как оказалось, были другого мнения. И вот тогда мне мой взводный принёс листок бумаги, на котором были стихи:

Нас с Батуриным-комбатом

Взял к себе на Нарев Батов.

Ну, а это не Горбатов,

Не жалел бойцов штрафбата.

Для него штрафник - портянка.

Он только тех освобождал,

Кто ранен, кто погиб под танком,

А остальных на пули гнал!

 

 Честно говоря, я опасался, что этот стишок может дойти до комбата, а то и до самого командарма Батова, и тогда найдут авторов, и не сдобровать им, а может и кому то из нас, их командиров. Потому и уничтожил этот стих, прочно, однако, засевший в моей памяти. Ведь каждому понятно, что вообще в армии, тем более, на фронте, да ещё в среде штрафников, какая либо критика, не говоря об обвинении начальников, могли закончиться плачевно. На фронте, где «Приказ начальника - закон для подчинённого» стократ строже, чем в армии вообще, подчинённые никак не могут быть в оппозиции к начальнику, критиканами его приказов и даже личности, тем более, к начальнику высокого ранга.

 Офицер Солженицын не просто «критиковал» Сталина, письма его носили явно организационный антисоветский характер, документальное свидетельство подготовки свержения советской власти. Это был «хитрый ход», чтобы продуманно попасть по «политической» 58-й статье УК РСФСР, и одновременно избежать, самого худшего - попасть в штрафбат (туда по 58-й не посылали!). И уж, конечно исключить возможный перевод с благополучной батареи звуковой разведки хоть и из ближнего, но всё-таки тыла, на огневую батарею с настоящими орудиями и настоящей линией огня. Подобная рокировка практиковалась на фронте нередко, а в последние полгода войны - особенно. В то время и к нам в штрафбат направлялись офицеры на командные должности из войск второго эшелона. А от Солженицына в это время открытым текстом на разные полевые почты и в города страны летят письма «об организации, которая после войны займётся низвержением Сталина и советской власти». Их получают и школьные друзья, и случайный попутчик, и даже собственная жена. Со стороны создаётся устойчивое впечатление широкой, разветвлённой сети антисталинистов-антисоветчиков.

 

 Со слов Кирилла. Симоняна, Николая Виткевича, школьных друзей, а теперь главных адресатов Солженицына, можно узнать, что на следствии он «заложил» буквально их всех. Виткевича, который якобы «с 1940 г. систематически вел антисоветскую агитацию», и такого же близкого друга Симоняна, который, оказывается, «враг народа, непонятно почему разгуливающий на свободе». Даже свою жену Наталью Решетовскую, школьную подругу Лидию Ежерец и случайного попутчика в поезде, некоего моряка Власова указал, как своих сообщников, членов «оперативной пятёрки».

 Правда, поначалу посадили только прямого адресата - Виткевича. Когда много лет спустя профессор Симонян выступил с открытой критикой взглядов Солженицына, тот в ответ публично посожалел: «Ах, жаль, что тебя тогда не посадили! Сколько ты потерял». В интервью 1992 г. Солженицын даже выразил сожаление, что «следствие провели так халатноибо при желании (он был даже уверен), что по его записям «можно было всех рассчитать, можно еще 5 человек посадить шутя, из нашего дивизиона. А следователю лень читать, дураку».

 Теперь, работая над этим материалом, мне удалось узнать, что тогда 2 февраля 1945 года, действительно последовало телеграфное распоряжение заместителя начальника Главного управления контрразведки «Смерш» наркомата обороны СССР генерал-лейтенанта Бабича. В нём предписывалось немедленно арестовать командира батареи звуковой разведки капитана Солженицына и доставить его в Москву3 февраля армейской контрразведкой начато следственное дело, и 9 февраля Солженицын в помещении штаба дивизиона был арестован, а затем отправлен согласно предписанию. Как говорят «что и требовалось доказать»: цель покинуть фронт достигнута, драгоценная жизнь «гения» вне опасности. Скоро война будет окончена, а по этому долгожданному событию грянет массовая амнистия, нужно только приспособиться к новым условиям.

 Следствие по делу Солженицына длилось почти полгода. Ведь нужно же было узнать, действительно ли младший офицер Солженицын был предводителем созданной им антисоветской военной организации. Когда стало всё ясно, 27 июля 1945 года бывший капитан Советской Армии Александр Солженицын приговорён Особым совещанием по статье 58, пункт 10, часть 2, и пункт 11 той же статьи Уголовного Кодекса РСФСР к 8 годам исправительно-трудовых лагерей (всего только 8 лет за такое!) и вечной ссылке по окончании срока заключения. Почему такой малый по тому времени срок заключения, мы постараемся объяснить.

 

3. Цена малого срока за большое преступление - «стукачество»

«Я не желаю, чтобы имя моего отца упоминалось рядом с именем подонка Солженицына!» - эти слова Николая Виткевича-сына на первый взгляд выглядят просто святотатством. Как же так, «гений» литературы, затмивший Горького, Шолохова, потеснивший Чехова и даже самого Льва Толстого, «совесть русского народа» и прочая, и прочая, и прочая и вдруг - подонок! Но у сына бывшего зэка Виткевича есть веские причины так говорить - «избранный» на должность «всероссийского мессии» Александр Солженицын свою «карьеру» начал с того, что на бумаге «создал» контрреволюционную группу», в которую записал себя, свою жену и своих друзей и даже случайных попутчиков, и тут же дал подписку на доносительство.

Следователь Балдасов, который допрашивал арестованного капитана Николая Виткевича. показал ему собственноручные показания Солженицына на следствии. Смысл этих показаний давнего, ещё школьного друга, сводился к тому, что не он, Солженицын, а Виткевич, Симонян, Решетовская (жена Солженицына) по сговору с каким-то Власовым «сколотили преступную группу, которая давно и регулярно занимается клеветой на руководителей партии и правительства». «Вся наша «пятёрка», в том числе и Власов - это антисоветчики, занимавшиеся этой деятельностью ещё со студенческих лет».

 

Оказывается, Солженицын заложил на допросе и своего случайного попутчика, некоего моряка Власова, с которым ехал в поезде, и под предлогом продолжения приятного знакомства, взял у него адрес для переписки, которую и использовал для того, чтобы представить случайного попутчика в качестве члена заговорщической группы.

 Кириллу Симоняну следователь дал почитать солидную тетрадь в 52 страницы, которые были исписаны столь знакомым ему почерком «друга Сани». На каждой её странице доказывалось, что «он, Симонян, с детства был настроен антисоветски, духовно и политически разлагал друзей и особенно Саню Солженицына, пытался создать нелегальную организацию... С 1940 года систематически вёл антисоветскую агитацию... разрабатывал планы насильственного изменения политики партии и государства, клеветал (даже «злобно» (!) на Сталина».

 Так на одну чашу весов было брошено хорошее впечатление, которое нужно было произвести на следователя. На другую - 5 или 6 человеческих судеб. Что они могли значить по сравнению с будущим «гением», которым давно прочил себяещё совсем молодой студент!

 С хрущёвско-горбачевского времени безудержного возвеличивания Солженицына, да и нынешнего признания его «мессианства», многое прояснилось. Теперь уже не считается дурным тоном говорить о том, что «всероссийский мессия» чуть ли не из «патриотических побуждений», сотрудничал со следствием по полной программе. Откровенно и недвусмысленно сотрудничал с той самой «гулаговской» спецслужбой, которую так уничтожает своими «свидетельствами» и «наблюдениями», подробно «разоблачая её зверства». А такое «сотрудничество» очень даже приветствуется и в наше время, что позволяет судебным органам выносить даже «условные» приговоры «сотрудничавшим». Солженицын в своих «правдивых» сочинительствах рассказывал об ужасах советских лагерей, а сам почему-то отделался довольно легко - получил 8 лет. По тем временам это совершенно неестественный, очень уж малый срок по совокупности двух статей, из которых 58.11 (создание антисоветской группы) была погрозней, чем простое 58.10 «без конфискации имущества и лишения наград».

 Оказывается, глядя на его способность легко выдавать друзей и перекладывать на них свои грехи, Солженицына без особого нажима завербовали, и будущий нобелевский лауреат дал подписку о сотрудничестве. За это ему, очевидно, как стукачу и дали всего восемь лет.

 Для сравнения приведу хорошо известный мне факт: моему отцу только за ругательство в адрес Сталина в 1942 году дали 8 лет. А тут те же 8 лет за создание антисоветской группы, да ещё с конкретными целями и планами свержения государственной власти! Это, как совершенно очевидно, и было «компенсацией» за стукачество совершённое, и за будущее. В группе зэков (без конвоя) он вначале определён на работу в Москве на строительстве жилых домов на Калужской заставе (не в Магадан же!). Как вспоминала Решетовская, «Муж в перспективе метил всё-таки попасть «на какое-нибудь канцелярское местечко. Замечательно было бы, если б удалось...». И это, оказывается удалось, тоже, надо полагать, за «сотрудничество» в прошлом и на будущее.

 Если страх загнал его с фронта за тюремные решетки, ему нужно как-то отличиться и снова быть первым и в новых условиях, как школьнику или студенту в прошлом, чтобы избавиться от лагерно-тюремных «неудобств»... Пусть другие переносят суровые морозы Воркуты и тяжелый труд в шахте, он же должен заботиться только о своей собственной безопасности, об удобствах для себя.

По признанию самого Солженицына, он в своё время дал подписку о «сотрудничестве» с органами следствия (значит ещё до осуждения!) и взял себе псевдоним (кличку!) «Ветров». Поэтому он становится... секретным информатором. Это непреложный факт, что именно эта подписка привела его в разные «шарашки», из которых он почти половину срока пробыл в «Марфино». Сам профиль и секретный характер научных исследований в «Марфинской шарашке» дал повод спецслужбам направить туда Солженицына, как секретного информатора.

Однако, «Ветров» уверял, что фактически этим не занимался, никогда не представлял никаких сообщений, ни на кого не доносил.

 Блефует господин Солженицын. Ни в коем случае нельзя даже предположить, чтобы сотрудники органов безопасности или следственных, получив от кого-либо согласие стать тайным осведомителем, допустили бы, чтобы он не представлял никаких сообщений. Этот человек уже сексот (секретный сотрудник) не только на срок заключения, а в большинстве случаев и на всю оставшуюся жизнь. «Ты дал подписку? Пользуешься выгодами? В таком случае работай!» Иначе будет тебе не тёплая постель и приличная кормёжка, а лесоповал на Колыме, или воркутинский уголёк «рубать» придётся. Таковы строгие законы всех служб безопасности во всем мире. Иначе его направили бы не в «шарашку», а в лагерь со строгим режимом, куда-нибудь на Колыму или куда ещё похуже.

 

4. «Шарашка», или райские условия исправному зэку-доносчику

В июне 1946 года Солженицын переведён в систему спецтюрем 4-го Спецотдела НКВД. В сентябре направлен в закрытое КБ («шарашку») при авиамоторном заводе в Рыбинске, через пять месяцев - на «шарашку» в Загорск, в июле 1947 года в аналогичное заведение в Марфино (под Москвой). По справочным материалам НКВД, «Марфинская шарашка» - созданная на базе НИИ Связи (спецтюрьма N 16 МГБ СССР), также известная как «объект номер 8», созданная в 1947- 48 годах. Описана в книге А. И. Солженицына «В круге первом». Понятно, что перевод Солженицына, например, не в лагерь на воркутинских шахтах или на Колыму, а в «спец-шарашки», где работали учёные и специалисты над секретными программами, осуществлено «не за красивые глаза». Такое решение начальству ГУЛАГа, надо полагать, продиктовано было не столько тем, что там нужна была высшая математическая подготовка «ошарашенного» зэка, сколько понадобилась его готовность продолжать надёжное «сотрудничество», доносительство человека с высшим образованием, способного легче «внедриться» в среду учёных и высокообразованных специалистов.

 Спецтюрьма или «шарашка» «Марфино» - это особая тюрьма, где собраны лишённые свободы учёные и крупные специалисты, охраняемые, как важный секретный объект. Помещалась она в старинном здании бывшего Александро-Марфинского приюта, закрытого в 1923 году, в котором ещё со времён борьбы ВЧК с беспризорностью был детский дом. Нет ни глухо зарешёченных окон, ни параш, ни нар, хорошие, (правда, «двухэтажные») кровати, чистое постельное бельё. После войны сюда вселился научно-исследовательский институт связи, в изолированной части которого работали заключённые из числа специалистов, среди них были физики, математики, и представители других научных специальностей в области радио- и телефонной связи. Этот НИИ и стал той самой «шарашкой». По свидетельствам его обитателей это был фактически привилегированный и засекреченный, охраняемый лагерь, где специалисты работали над проблемами и заданиями особой важности. Органы безопасности тщательно отбирали людей, которых туда направляли».

Приведём несколько фрагментов из книги в «Споре со временем» Натальи Решетовской:

«...Тут Саня проводит большую часть суток: с 9 утра до конца работы. В обеденный перерыв он валяется во дворе прямо на траве или спит в общежитии. Вечером и утром гуляет под полюбившимися ему липами. А в выходные дни проводит на воздухе 3-4 часа, играет в волейбол. Мы иногда проникали в примыкавший к «шарашке» дворик и, дождавшись обеденного перерыва, в щелку забора наблюдали за отдыхающими зэками: или просто гуляющими, или лежавшими на травке, или играющими в волейбол. Разговорились с проходящими... муж и жена работают в «Марфино». Мы не скрыли, что там - наши мужья. «Не беспокойтесь о них,- успокаивала нас женщина,- их там хорошо кормят!».

 По свидетельству самого Солженицына вот некоторые нормы, которые были там в его время пребывания в Марфино: 

-Четыреста граммов белого хлеба, (черный лежит на столах по потребности).

-Сорок граммов масла для профессоров и двадцать для инженеров.

 Нам это покажется мало? Однако кто в Советском Союзе тех голодных послевоенных лет может сказать, что ежедневно получал двадцать или сорок граммов масла, почти полкило белого и вдоволь черного хлеба? Украинские или белорусские дети? Колхозницы, заменившие на работе своих погибших мужей или их дети в глубокой Сибири?.. А зэкам столько давали ежедневно, только усердно работайте!

 Решетовская далее пишет: «Обитатели «шарашки» были вполне сыты. А можно и добавить! Заключённые покупали продукты. Саня покупал себе, например, картошку. То сам варил её или жарил, а то отдавал на кухню испечь в духовке»...

«Общежитие: полукруглая комната с высоким сводчатым потолком, в ней много воздуха, двухэтажные кровати. На прикроватной тумбочке - настольная лампа. До 12 часов читал. А в пять минут первого надевал наушники, гасил свет и слушал ночной концерт».

«Письменный стол, рядом окно, открытое круглые сутки. Радиопроводка прямо у рабочего места. У стола розетки для включения удобной настольной лампы, собственной электрической плитки, пользоваться которой можно неограниченно. Переносная лампа для освещения книжных полок».

«По радио в годы, проведённые в «шарашке», с удовольствием прослушал 2-ю часть 2-го концерта Шопена, «Думку» Чайковского, «Вальпургиеву ночь», цикл Рахманиновских симфоний...».

«В Марфино неплохая библиотека. Кроме того, можно получить всё желаемое по заказу из Ленинской библиотеки, можно получить любую книгу из обширных фондов советских научных и университетских библиотек. Что касается художественной литературы, то читал её «с жестоким выбором», только очень больших мастеров: «Войну и мир», ещё Достоевский, Ал. К. Толстой, Тютчев, Фет, Майков, Полонский, Блок, Анатоль Франс... Третий том словаря Даля в его личном владении...».

«Со временем обитателям «шарашки» начинают по воскресеньям демонстрировать кинокартины, первый фильм «Сказание о земле Сибирской» просмотрел 2 сеанса подряд».

Я так подробно описываю быт и условия, в которых содержался государственный преступник Солженицын, чтобы был виден контраст между фактами, и как их излагает «узник ГУЛАГа» Солженицын.

 В своей книге «Спираль предательства Солженицына» Томас Ржезач пишет: «Вы должны понять, - говорил он (Солженицын) мне, - что различие между советскими и гитлеровскими лагерями было совсем незначительно. Оно заключалось только в том, что мы не имели такой техники, какая была у немцев; поэтому Сталин не мог установить в лагерях газовые камеры».

Интересно было бы спросить у Солженицына, в каком гитлеровском лагере - Освенциме, Бухенвальд или Майданеке или в любом другом - заключенный, даже не преступник, а просто военнопленный имел возможность заказывать литературу из Берлинской библиотеки, или с наслаждением читать романы Анатоля Франса или Льва Толстого, смотреть любимые фильмы по 2 сеанса подряд? Ежедневно есть почти по полкило белого хлеба, а чёрного - вдоволь? При этом, «работая в секретном НИИ», уверять, что только техническая отсталость СССР не дала возможности Сталину установить газовые камеры. Какой мерой низости можно измерить подлость претендента на звание русского человека.

 Три года Исаевич жил в Марфине, как в раю, только жену к нему в постель не пускали. «Это был «золотой островок, - пишет он в "Архипелаге", - где арестантов кормили, поили, содержали в тепле и чистоте».

 Правда, не может зэк такого «высокого интеллекта» быть всем абсолютно доволен. Например, он жалобно сообщает, что «надзиратель беспрерывно смотрел, чтобы заключённые не портили чайный столик, или чтобы не получали больше одной книги в неделю, которую им приносила вульгарно накрашенная библиотекарша. «И этим они хотели нас уязвить», - пишет он в сердцах. Однако вот как он сам в итоге описывает свою жизнь в это время: «Ах, ну и сладкая жизнь! Шахматы, книги, пружинные кровати, пуховые подушки, солидные матрацы, блестящий линолеум, чистое белье. Да я уж давно позабыл, что тоже спал вот так перед войной. Натертый паркетный пол. Почти четыре шага можно сделать в прогулке от окна к двери. Нет, серьезно, эта центральная политическая тюрьма - настоящий курорт».

 Но, чем-то провинился перед служителями «шарашки» исправный до этого зэк-доносчик. 19 мая 1950 года Солженицын «из-за размолвки» с начальством «шарашки» был этапирован в Бутырскую тюрьму, откуда в августе был направлен в «Степлаг» - особый лагерь в Экибастузе. Здесь я допущу лишь своё предположение по поводу «размолвки». Во-первых, вполне вероятно, что высокообразованные арестанты, среди которых были и доктора наук, и профессора, «раскусили» вынюхивавшего доносчика и стали сторониться его, что очень сузило его возможности, а может и «отметились» на нём. Да и он сам стал не столько бесполезным, сколько просто вредным «сотрудником». Во-вторых, совершенно естественно, что администрация тюрем и других мест содержания осуждённых всегда имеет несколько доносчиков, чтобы сравнивать их секретные сведения. Видимо, от того, что с ним перестали контактировать «раскусившие» его «сошарашники», сексот «Ветров» упустил какую-нибудь подробность из слов или действий кого-то из поднадзорных, а какой-то его «дублёр» донёс подробнее. Вот и не замедлило наказание.

 

Понятно так же, что подписка о «сотрудничестве» - документ «долгоиграющий», постоянно действовавший, и до Марфино, и там, и в Экибастузе. Сразу же «Ветров» по заданию администрации лагеря принимается за «работу» изображая дружбу с заключёнными бандеровцами. Наиболее известный «подвиг» Солженицына-стукача - «экибастузский донос», который помог властям жестоко подавить в самом зародыше восстание украинских националистов в этом лагере.

 Вот несколько строк из него: 

«Сов. секретно. Донесение с/о (секретный осведомитель) от 20/1 -52 г.

В свое время мне удалось, по вашему заданию, сблизиться с Иваном Мегелем... Выяснилось, что 22 января з/к Малкуш, Коверченко и Романович собираются поднять восстание. Для этого они уже сколотили надежную группу, в основном, из своих - бандеровцев, припрятали ножи, металлические трубки и доски». Далее «Ветров» пишет, что по словам Малкуша «одна группа же займется и стукачами. Всех знаем!»...

«Ранее я уже сообщал, что бывший полковник польской армии Кензирский и военлет Тищенко сумели достать географическую карту Казахстана, расписание движения пассажирских самолетов и собирают деньги.

...По-видимому, хотят использовать его для побега. Это предположение подтверждается и словами Мегеля «а полячишка-то, вроде умнее всех хочет быть, ну, посмотрим!»...

«Еще раз напоминаю в отношении моей просьбы обезопасить меня от расправы уголовников, которые в последнее время донимают подозрительными расспросами. Ветров».. 77)

 Следствием этого доноса стал, естественно, расстрел всей вышепоименованной группы около 30 человек заключенных 22 января 1952 года.

Чтобы оставшиеся в живых зэки из бандеровцев не «расшифровали» доносчика и не отомстили ему, «Ветров», он же Солженицын, был упрятан в лагерный лазарет, а затем переведен в другой лагерь.

 Может на этом пора и закончить повествование о «безгрешной» подписке Солженицына-Ветрова на сотрудничество с соответствующими органами. Ибо то, что такие подписки не теряют веса, по крайней мере, на всё время заключения, и «путешествуют» с ним, а чаще, даже обгоняя его, где бы этот подписант ни находился - не сможет опровергнуть ни один сотрудник лагерной администрации ни прошлого, ни настоящего времени.

Как писал сам Солженицын жене, вспоминая Марфинскую «шарашку», «я не помню, чтобы когда-нибудь мой быт был устроен так хорошо, как эти 3 года в Марфино». Конечно, если забыть о том «барском» положении, которое он сумел создать в батарее звукоразведки на фронте, о чём ниже...

 

5. О фронтовых «лишениях» Солженицына или

Барин-Исаевич на фронте

О том, как Солженицын был арестован и за что, как сидел в «шарашке», а затем в лагере, как жил в ссылке, как «бодался с дубом» и т.д., и т.п., переписано и переговорено немало. А вот как он воевал - нигде ни строчки сам Александр Исаевич не написал. Сплошное белое пятно на фоне работы со звукозаписывающей аппаратурой. И только из наградных листов можно узнать, что обоих своих орденов был удостоен отнюдь не за боевые подвиги, а лишь «за добросовестное выполнение служебных обязанностей». Так, орден «Отечественной войны II степени» Солженицын получил, на фоне поощрения большого количества воинов всех степеней и воинских специальностей, обеспечивавших успех в битве на Курской дуге в 1943 году. Та же история повторилась летом 44-го в Белоруссии при успешном наступлении войск в июньской операции «Багратион».

 Вначале проследим его фронтовой быт, каким себе сам Александр Исаевич Солженицын, старший лейтенант, командир артиллерийской звукоразведывательной батареи без пушек, батареи, которая сама и не могла произвести ни одного выстрела по противнику. И, забегая вперёд, сообщим, что слухи или умышленная дезинформация об особых заслугах этого командира батареи в освобождении белорусского города Рогачёва, явно не соответствуют действительности, как это будет показано в специальном разделе несколько ниже.

 После освобождения Рогачёва войсками 3-й Армии генерала Горбатова, в составе которой действовал с особым заданием и наш 8-й штрафбат, завершения Рогачёвской операции захватом нами плацдарма на Друти, на 1-м Белорусском фронте наступило относительное затишье. Комбат Солженицын (командир батареи, что соответствует командиру роты, а не комбатукомандиру батальона в пехоте), пользуясь этим затишьем, послал преданного ему подчинённого, и весьма изворотливого сержанта Илью Соломина в «командировку» в Ростов-на-Дону. Более близкого и преданного ему человека, чем Соломин, у будущего Нобелевского лауреата на фронте не было. Недаром же именно ему Солженицын доверил интимнейшее поручение: привезти к нему нелегально на фронт, тогдашнюю его жену Наталью Решетовскую.

 Илью Соломина он снабдил не вызывавшими подозрения у особистов и заградотрядчиков отпускными (или командировочными, не суть важно) документами и, конечно же, нужным запасом продовольствия. Путь-то неблизкий. Это сегодня по карте дорог туда около полутора тысяч километров. В военное время, когда не было регулярного железнодорожного или автобусного сообщения за день-два не управишься. Всё сумел предусмотреть батарейный командир: и обеспечить нужными бланками документов с гербовыми печатями, будто в его подчинении был целый штаб воинской части, и продслужба дивизиона, которую в то время возглавлял майор Арзон, да и многое другое нужно было и предусмотреть, и надёжно обеспечить. И всё ради того, чтобы нелегально провезти по прифронтовым дорогам, где война расставила усиленные патрули, и доставить женщину в часть особой важности, куда не допускались даже посторонние военные, не то, что гражданские лица.

Тем более, если учесть, что Ростов-на-Дону немцы оккупировали два раза: первая оккупация длилась восемь дней, вторая - 205 дней. И провезти почти через всю европейскую часть страны женщину из бывшего под оккупацией города, тем более, во фронтовую зону, без особого пропуска было непросто, учитывая бдительность наших соответствующих органов. Как удалось командиру батареи, старшему лейтенанту добыть для Решетовской документы с подписями, печатями, штампами, которые были настолько достоверными, что махинацию не распознал ни один патруль? Кто добыл командировочное предписание сержанту Соломину, и под предлогом какой неотложной задачи можно было ему покинуть фронтовую полосу? Такого приказа не мог отдать командир батареи! Да и было явно недостаточно женщине лишь облачиться в мужскую гимнастерку, чтобы пуститься в путь с каким-то сержантом. Всё было до тонкостей продумано, чтобы обмануть всех. Это всё в его «принципе» «Жить не по лжи».

 Вообще, жена у командира на фронте, если она не военнослужащая, - это довольно редкое явление, не считая «временных», так называемых ППЖ, которые, кстати, чаще всего были именно из военных медичек или связисток. Конечно, настоящих, не временных жён могли себе позволить на фронте или командующие армиями, или командиры высокого ранга, например некоторые командиры корпусов, дивизий и выше. Это могло быть в тех случаях, если их командные пункты располагались на таком удалении от линии огня, чтобы они имели возможность размещать где-то рядом в безопасности и жён. Что касается командиров пониже, то для них это исключительные случаи. Например, командир нашего штрафбата подполковник Батурин тоже воспользовался такой возможностью, когда с сентября 1944 года батальон воевал не в полном составе, а отдельно сформированными ротами. Тогда комбат фактически сам в боях не участвовал, рота передавалась в распоряжение войскового командира, а штаб батальона обычно размещался вблизи КП дивизии, которой батальон был придан. И сам я, будучи командиром роты штрафного батальона, например, женился на фронте на медсестре фронтового госпиталя, но моей женой стала сержант, принимавшая военную присягу. Была она где-то в ближнем тылу, в госпитале, и только незадолго до Победы официально перевелась медсестрой в батальон. И то со мной могла быть только в периоды нахождения батальона на формировании.

 А вот каким образом Солженицын «вытребовал» к себе жену, об этом сама она, Наталья Решетовская вспоминала в своей книге «В споре со временем»:

«Илья Соломин привёз мне в Ростов гимнастёрку, широкий кожаный пояс, погоны и звёздочку, которую я прикрепила к тёмно-серому берету. Дата выдачи красноармейской книжки свидетельствовала, что я уже некоторое время служила в части....Было даже отпускное удостоверение. Но я не боялась. Фронтовому офицеру ничего ведь не сделают за такой маленький обман».

 Ничего себе, «маленький»! Но, судя по словам Решетовской, у командира батареи звуковой разведки (БЗР-2, как эта батарея без пушек именовалась у них) это получалось совсем даже неплохо. И чистую красноармейскую книжку где-то добыл, и нужные записи сделал, и гербовые печати сумел на нужные места поставить, и бланк отпускного удостоверения правильно оформить. Это какое же умение устраивать личные дела! Да разгадай этот «маленький» обман патруль военного коменданта или органы «СМЕРШ» - не миновать бы старшему лейтенанту Солженицыну нашего штрафбата! А ведь в скольких своих сочинениях и выступлениях он убеждал читателей и слушателей в своей «кристальной» честности!

 Ну, а как устроил себе фронтовой быт командир беспушечной артбатареи? Предоставим слово той же Решетовской:

«И вот мы вдвоём с мужем в его землянке. Комдив (это не командир дивизии, а только командир дивизиона, - АВП) по телефону приглашает к себе....Большая сковорода отлично поджаренной картошки с американской тушёнкой соблазнительна, после ростовского хлеба из кукурузы. У себя на батарее Саня был полным господином, даже барином.. Вверенный ему «народ», его бойцы, кроме своих непосредственных служебных обязанностей, обслуживали своего командира батареи. Один переписывал ему его литературные опусы, другой варил суп, мыл котелок, третий вносил нотки интеллектуальности в грубый фронтовой быт». Да, действительно барские условия создал себе фронтовик-артиллерист!

 А вот свидетельство того самого Ильи Соломина, который (с белорусского участка фронта севернее Рогачёва!) ездил в Ростов за женой своего начальника: «В боях батарея звуковой разведки участия не принимала, у нас была другая задача. Звукопосты располагались где-то в километре, центральная станция - глубже. Ординарцем у Солженицына был Захаров, из Ташкента. До войны, говорили, шеф-поваром в каком-то ресторане работал. Он Исаичу готовил...».

 Наталья Алексеевна прогостила у мужа «на фронте» три недели. Ну чем не дом отдыха или санаторий без надоедливых врачей! И таким же образом, «без сучка, без задоринки» изворотливым сержантом Наталья Решетовская была доставлена в Ростов.

Не сомневаюсь, что работа звукоразведчиков, включая и грамотного математика-командира, проводилась порой очень напряжённо, и была так нужна артиллеристам-огневикам. Но не будем далее живописать «фронтовой быт» командира батареи звуковой разведки с «лишениями» и «опасностями». Воспоминания у нас о фронте будут совершенно разными, непохожими, что вполне естественно.

А вот теперь перейдём к разного рода недостоверной информации об участии старшего лейтенанта Солженицына в частности, в боях за освобождение города Рогачёва Гомельской области Белоруссии.

 

6. Солженицын - «освободитель» Рогачёва

В 2008 году мне был присвоен титул Почётного гражданина Рогачёвского района Республики Беларусь, как участнику освобождения в феврале 1944 года белорусского города Рогачёва и восстановления исторических событий и мест, связанных с этим.

 В постсоветской России, как и за её рубежами, в то время Александр Солженицын уже считался «признанным классиком» русской литературы, героем-фронтовиком и смелым борцом с несправедливостью в армии и общественном устройстве сталинского СССР, несправедливо осуждённым, вынесшим нечеловеческие испытания и пытки в ГУЛАГе. Вот тогда в короткой заметке из Рогачёвской районной газеты Республики Беларусь я узнал, что судьба военная распорядилась так, что с Солженицыным я, участник освобождения Рогачёва, вроде бы одно время был на одном и том же 1-м Белорусском фронте. И даже будто мы оба имели отношение к одной, чисто белорусской реке Друть.

Эту реку, правый приток Днепра, не сравнить самим Днепром, общей рекой трёх славянских республик СССР, а теперь государств СНГ. А вот Друть течёт только по Витебской, Могилёвской и Гомельской областям Белоруссии. Однако длина её 295 км, так, что мы могли действительно быть одновременно у этой реки, но только далеко друг от друга. В феврале 1944 года, уже после взятия Рогачёва, мне пришлось участвовать в захвате плацдарма за этой Друтью, и во время ночного штурма по её льду, даже едва не утонул, угодив в полынью, образованную немецким снарядом. Так, что речка Друть мне очень памятна.

Не обратил я тогда внимания на автора той заметки, и воспринял эту публикацию, как просто присоединение безвестного автора к хвалебным одам «гению» в соседней России. Но вот в той же Рогачевской районной газете «Свободное слово», уже за вторник, 26.02.2013 года увидел в рубрике «АКТУАЛИИ» большую статью её главного редактора Андрея ШИШКИНА, в которой прочёл следующее: «Оказывается, Александр Исаевич Солженицын - участник освобождения Рогачева от немецко-фашистских захватчиков в 1944 году! Более того, по итогам этой войсковой операции он был награжден правительственной наградой - орденом Красной Звезды! В боях за город Рогачев комбат Солженицын бил врага также умело и беспощадно, проявив все свое ратное мастерство и мужество».

 Подчёркиваю, что в этой статье Андрея Шишкина совершенно чётко написано, что «по итогам этой войсковой операции (то есть именно Рогачёвской) он был награжден правительственной наградой - орденом Красной Звезды!». Далее Андрей Шишкин сообщает: «Как писал в представлении о награждении А.И. Солженицына орденом «КРАСНАЯ ЗВЕЗДА» 6 июля 1944 года командир Разведывательного артдивизиона майор Пшеченко: «...сумел обеспечить разведкой левый фланг наших наступающих частей. 24. 06. 44 (здесь в документе допущена ошибка - неправильно указан месяц. - Прим. Автора А.Шишкина). Орден Красной Звезды за взятие Рогачева догнал капитана Солженицына в середине июля 1944 года». И далее: «...даже была у 794-го артдивизиона надежда получить Почетное наименование «Рогачевский». Однако, автор, видимо «забыл», что это представление к ордену датировано именно 6-м июля 1944 года, то есть через 2 недели после начала той знаменитой операции «Багратион» по освобождению Белоруссии, а не 24 февраля после освобождения Рогачёва.

 

 Вот здесь я вынужден дезавуировать некоторые искажения действительности, допущенные или умышленно сделанные Андреем Шишкиным либо под воздействием дутого авторитета «знаменитости», либо, что ещё хуже - в угоду ей.

 Во-первых, в документе (слова в абзаце выше подчёркнуты мною), который цитирует автор статьи, нет никакой ошибки. Это слова из реального документа войны, представления к награде капитана Солженицына именно в дни, когда уже успех стратегической наступательной операции «Багратион», которая, как известно, началась именно 24 июня 1944 года, через 4 месяца после освобождения Рогачёва, был очевиден. Ко времени подписания представления (именно к 6 июля) были уже освобождены Витебск, Жлобин, Орша, Быхов, Бобруйск, Могилёв, столица Белоруссии Минск и множество других малых и больших городов и сёл. Вполне резонно, что тогда по первым исключительно результативным итогам «Багратиона» в войска могло поступить распоряжение о массовом представлении воинов к наградам, в том числе и артиллеристов, обеспечивших успех операции, как это было и по успешным результатам Курской битвы в 1943 году на Центральном фронте.

 Во-вторых, во время Рогачёвской операции февраля 1944 года батарея звуковой разведки, как и весь 794-й Отдельный армейский разведывательный артдивизион 68-й Армейской Пушечной артиллерийской Севско-Речицкой бригады были в составе 65-й армии (а потом и 48-й армии) 1-го, а затем и 2-го Белорусского фронта. По данным из «Справочника «Освобождение городов» (М., Воениздат, 1985), в состав 3 Армии, освобождавшей Рогачёв, эта бригада никогда не входила. Она тогда была на другом участке фронта, значительно севернее Рогачёва, и к его освобождению касательства не имела. В приказах Верховного Главнокомандующего 68-я ПАБР отмечалась лишь три раза: за участие в освобождении Севска Брянской области 27.08.43 года в ходе Курской битвы в составе 65 Армии и за участие в освобождении Речицы Гомельской области 17.11.1943 г. в составе 48 Армии. Третий раз она упоминалась в приказе Верховного 29 марта 1945, как отличившаяся при взятии Браунсберга (теперь это польский Бранево) в составе той же 48 Армии, когда Солженицын был уже арестован и допрашивался в Москве. Как значится в «Боевом пути Севско-Речицкой ПАБР», «Капитан Солженицын был удостоен ордена Красной звезды за освобождение Бобруйска», а вовсе не за Рогачёв. Да и звание «капитан» ему присвоено 7 мая 1944 года, ещё до начала операции «Багратион», но значительно позднее освобождения Рогачёва, поэтому в это время Александр Солженицын никак не мог быть капитаном.

 Правда, сам Солженицын о своих орденах говорил несколько туманно: «А получил я эти два ордена за успешную засечку и корректуру подавления огневых точек противника в битве под Орлом и в прорыве под Рогачевом». Видимо, слова Солженицына о «прорыве под Рогачёвом» и сбили с толку Андрея Шишкина, который понял, что это происходило именно в феврале 1944 года, Но пойти ради подтверждения своей версии «Солженицына-освободителя Рогачёва» на утверждение якобы ошибочно указанного месяца в документе войны, непростительно, тем более, искушённому журналисту, главному редактору газеты. Документально подтверждено, что на самом деле эта ситуация с награждением сложилась не при взятии Рогачёва, а в операции «Багратион», которая в июне того же года была начата с того Рогачёвского плацдарма, что захватила в феврале 3-я армия, в составе которой дерзко действовал по тылам противника и наш 8-й штрафбат.

 

 Далее: в том представлении от 6 июля реально записано о прикрытии переправ через Друть, что ещё раз подтверждает, что было уже лето, а не лютый февраль. Да и ходатайство о награде подписано командиром дивизиона майором Пшеченко, ещё раз подчеркну, только 6 июля 1944 года. Так что сомневаться в дате исторического документа даже главному редактору газеты не позволительно. Так действуют только отъявленные умышленные исказители нашей героической истории. Районная газета - мощное оружие, тем более что она ближе всех других к читателю. Ей иногда больше доверяют, чем областным или центральным. И жаль, что в погоне за сенсацией или в угоду чему ни будь, в них иногда публикуются искажённые данные.

 Поэтому и не могло возникнуть никакой надежды стать «Рогачёвским» 794-му дивизиону, которому, по «свидетельству Андрея Шишкина «было пролито столько пота и крови», как не участвовавшему в освобождении Рогачёва. Например, более мелкое подразделение, 141-я отдельная рота огнемётчиков, только один взвод которой героически действовал в рейде нашего штрафбата в тыл противника, получила наименование «Рогачёвской». (Проверено по «Справочнику «Освобождение городов» М., Воениздат, 1985). Дело, в том, что автор статьи А. Шишкин неверные данные, вероятно, взял из 3-й части ангажированной книги Людмилы Сараскиной «Александр Солженицын», вышедшей в России, в серии ЖЗЛ, «Жизнь замечательных людей», и не убедился в корректности слов Сараскиной, члена жюри премии А. Солженицына.

На счёт такой громкой публикации Шишкина директор средней школы, которой я сообщил о его статье, возмущённо ответила:

«Что касается моего мнения по поводу статьи Шишкина, то я не могу понять, как можно, будучи дилетантом, брать на себя смелость так фальсифицировать историю?! Ещё раз хотим высказать Вам слова благодарности». И, наконец, как видите, всё вышесказанное свидетельствует, что соседями по Друти мы тоже не были Батареи звуковой разведки, как правило, дислоцируются не ближе 3-5 километров от передовой линии фронта, вовсе не там, где идёт соприкосновение противостоящих войск.

 К сведению: в дальнейшем 68 армейская ПАБР полковника Травкина Захара Георгиевича, где командиром батареи звуковой разведки состоял Солженицын, перешла из состава 1-го Белорусского фронта в состав 48 Армии 2-го Белорусского фронта и там находилась до конца войны.

 

В «Хронологии жизни и творчества А. И. Солженицына

tttp://solzhenicyn.ru/modules/pages/Hronologiya_zhizni_i_tvorchestva_A_Solzhenicyna.html) этот период его жизни обозначен так:

«1944, 1-3 января - в ходе восьмой фронтовой встречи Солженицына и Виткевича

составлена «Резолюция N 1».

Январь - стояние в лесу под Рогачёвом в обороне.

Начало марта - переправа через Днепр.

С 6 на 7 марта - 300-километровый марш и занятие плацдарма между Днепром и

Березиной.

Конец марта - Солженицын уезжает в двухнедельный отпуск, первый за войну».

 

 Несколько уточнений по этой хронологии. Во-первых, в новогодние дни 1944 года Солженицын проводит восьмую фронтовую встречу с Виткевичем, его школьным другом, проходящим службу начальником химслужбы в другой воинской части того же 1-го Белорусского фронта. Какие удобные условия на фронте для празднований и таких частых встреч!

Во-вторых, уже тогда сочинялась «Резолюция N1» по организации «антисталинской группировки».

В-третьих, «стояние в лесу», «переправа через Днепр», а не форсирование его под огнём противника, да и «300-километровый марш» - это, конечно, не виды боевых действий и не напряжённая работа звукометристов батареи Солженицына.

Кстати, только автору «хронологии», наверное, понятно, как это можно «занять плацдарм между Днепром и Березиной». Между прочим, некоторые бездумные поклонники Солженицына используют термин «батарея звукоразведки», чтобы приклеить её командиру эпитет лихого разведчика!

 И ещё: всем фронтовым офицерам переднего края, в том числе и моим товарищам по штрафбату, да и мне самому не удавалось побывать в отпуске или съездить домой на побывку к матери даже после тяжёлых ранений. А вот Солженицын ухитрился с фронта, а не из госпиталя по ранению, съездить в отпуск и, оказывается, не раз. Значит, была у него такая возможность, которой не было у офицеров переднего края.

 Наверное, пора перейти вообще к исследованию всего периода воинской службы Александра Солженицына.

 

 

7. «Хронология жизни и творчества» Солженицына в годы войны

 Как уже известно, Солженицын был сыном белого офицера, отец и мать его происходили из семей очень богатых землевладельцев и скотоводов. По тайному признанию матери, ее муж Исай (или Исаак) Семёнович был казнен красными. Дед Семен Ефимович Солженицын - это, как бы перенесенная гением Максима Горького в литературу фигура из жестокой, примитивной и отсталой действительности царской России. Это был несговорчивый и хитрый сельский богач, которому принадлежали две тысячи гектаров земли и двадцать тысяч овец, и на которого гнули спину, влача нищенское существование, пятьдесят батраков. Человек, прославившийся своей жестокостью далеко за пределами собственного поместья.

 Не совсем «правильное» социальное происхождение, тем не менее, не помешало будущему «главному гулаговеду», возомнившему себя «новым классиком русской литературы», поступить в 1936 году на мехмат Ростовского госуниверситета. Сталинский стипендиат Александр Солженицын, закончил его с отличием в 1941 году. Солженицын, ещё, будучи студентом 3 курса РГУ, в 1939 году поступил на заочное отделение факультета литературы знаменитого Института философии, литературы и истории в Москве.

 Первая жена его Наталья Решетовская также была дочерью белого офицера. Вторая жена тоже Наталья, рождения 1939 года, до 1956 года жила под фамилией Великородная, так как родилась в Москве, в семье «коренной москвички» Екатерины Фердинандовны Светловой и Дмитрия Ивановича Великородного из «ставропольских крестьян». (Не странновато ли ставропольским крестьянам носить имя Фердинанда и фамилии Великородных!). Дед по матери Фердинанд Юрьевич Светлов, в начале века эсер-максималист, затем, в советское время крупный работник газеты «Известия», репрессирован в 1937 году. В 1956 году, в период массовой хрущёвской «реабилитации» как невинных, так и откровенных вредителей или бандитов, всплыло выгодной стороной это старое дело «деда по материнской линии», и Наталья Великородная стала Натальей Дмитриевной Светловой. Пришло время, когда нужно было заменить Решетовскую и стала Наталья Дмитриевна Солженицыной.

 Это ничего не меняет в оценке деятельности Солженицына, как ярого антисоветчика и антипатриота. Мы знаем очень многих представителей высшей военной знати царского, довоенного времени, честно служивших в Красной армии и заслуживших почёт и уважение нашего народа.

Из 150 тысяч профессиональных военных, служивших в офицерском корпусе царской России, в Красной Армии сражалась половина их: семьдесят пять тысяч человек против 35 тысяч старого офицерского состава на службе у белогвардейцев. Добрая половина (53%) командного состава Красной Армии являлись офицерами и генералами Императорской Армии. Маршалами Советского Союза стали в Великой Отечественной войне такие известные военачальники как бывший подпоручик Л.А. Говоров, штабс-капитаны Ф.И. Толбухин и А.М. Василевский, а также полковник Б.М. Шапошников и не одни они.

 Александр Солженицын, рождения 1918 года, к Красной Армии прикоснулся лишь в 23-летнем возрасте, после того, как, в 1941 году окончил с отличием физико-математический факультет Ростовского государственного университета. К тому времени прошёл и 2 курса заочного отделения Московского Института философии, литературы и истории. По воспоминаниям школьных и университетских друзей, «учился на математика «отлично» (сталинский стипендиат), изучал историю и марксизм-ленинизм».

 Речь Молотова 22 июня о начале войны застала его в Москве. В московский военкомат он не пошёл, объясняя это тем, что военный билет оказался в Ростове-на-Дону. Оказывается, в том документе было отмечено ограничение к службе в армии, что не учтут московские военкоматы. А связано было это ограничение с истеричностью характера Солженицына, проявляющееся иногда даже потерей сознания. Правда, те кто его знал хорошо, считали, что это у него умение «наиграть» такое состояние. Недаром летом 1938 года он пытался сдать экзамены в театральную школу Ю. А. Завадского в Москве, но неудачно. Первая жена Солженицына Наталья Решетовская в своей «В споре со временем» приводила разговор с доктором медицинских наук, известным хирургом Кириллом Симоняном, одноклассником мужа:

 « - Ты ведь знаешь,- сказал он,- что Саня в детстве был очень впечатлителен и тяжело переживал, когда кто-нибудь получал на уроке оценку выше, чем он сам. Если Санин ответ не тянул на «пятерку», мальчик менялся в лице, становился белым, как мел, и мог упасть в обморок. Поэтому педагоги говорили поспешно: "Садись. Я тебя спрошу в другой раз". И отметку не ставили. Такая болезненная его реакция на малейший раздражитель удерживала и нас, его друзей, от какой бы то ни было критики в его адрес».

 По авторитетному мнению профессора К. С. Симоняна, «это приобретенный рефлекс, который Солженицын научился вызывать без малейших усилий».

 Как это «качество» в дальнейшем выгодно служило уже взрослому Сане-Александру, видно из всей его жизни. Сделаем небольшой экскурс в будущее Солженицына, подтверждающий умение пользоваться этой своей «особенностью». Вот один пример из книги Ржезача «Спираль измены Солженицына», где он описывает подобный транс, не раз демонстрированный Солженицыным в цюрихской съёмной квартире чешского эмигранта доктора Голуба перед собравшимися журналистами: «Тишина. Александр Исаевич Солженицын снова наклоняется вперед. Сначала он обхватывает руками колени, затем разводит руки в широком пророческом жесте. На щеках проступают чахоточные пятна, черты лица мгновенно обостряются, взор мутнеет, и кажется, что он не воспринимает ни лиц, ни предметов, а все его внимание обращено внутрь, поглощено созерцанием собственных нематериальных видений.

...Слышно лишь хриплое дыхание Александра Исаевича Солженицына. Треугольное лицо, минуту назад еще покрытое румянцем, неожиданно бледнеет. - Друзья мои! Мне плохо, невероятно плохо, - дрожащим голосом вымолвил он и, не попрощавшись, выбежал в соседнюю комнату. Чемпионы по каратэ (охранники-телохранители - АВП) заботливо подхватив под руки, уводят его в холл и передают на попечение доктору Прженосилу. Автомобиль с задернутыми занавесками увозит Александра Исаевича Солженицына на его виллу, куда имеют доступ лишь четверо-пятеро избранных и тщательно проверенных. Я подхожу к личному врачу лауреата Нобелевской премии и спрашиваю:

- Что случилось с Александром Исаевичем, господин доктор? Сердечный приступ? Врач снисходительно улыбается: - Уже все в порядке. Это истерия, как обычно. Потом, вздохнув, добавляет: - Знаете, я думал, что буду лечить Льва Толстого нашего столетия, а пока бегаю, как собачонка, вокруг человека, который до невероятия похож на Гришку Распутина...» Вот ещё продолжение той сцены: « - Господа, - начинает христианский демократ доктор Г.... - Никогда, господа, никогда еще не было на свете такой диктатуры, какую установил бы этот дикарь, если бы дорвался до власти».

 Подобных артистичных жестов и поз Солженицын демонстрирует в Цюрихе немало. Как рассказывает тот же Томащ Ржезач, «Он снова широко разводит руками: « - Я остался один... Один. И со мной Бог, вошедший в меня, И русский дух. Разве этого мало? Достаточно для того, чтобы справиться с коммунистами!».

Да простит мне читатель мои личные предположения о том, что неоднократное пользование Солженицыным этим эффектным рефлексом, наводит на одну тривиальную мысль. По-моему, иногда, «в минуты просветления» он понимал, что Льва Толстого из него не получится. Так не прикидываться ли иногда блаженным, юродивым? На Руси многих из них считали провидцами, целителями если и не плоти, то душ человеческих. А имена русского Святого, юродивого Василия Блаженного и Святой блаженной Ксении Петербургской особо почитаются церковью. Может и у Солженицына была надежда на такое особое почитание, если даже не признают гением?

Возвратимся, однако, в Москву первого дня войны. Как мы уже говорили, в военкомат он не пошёл, а уехал из Москвы в Ростов. Добровольцем там тоже не записался, а дождался, когда только в октябре 1941 года был мобилизован. Как ограниченно годный к военной службе по той же психоневрологической неуравновешенности, по мобилизации попал в гужтранспортный батальон. И шутил своим друзьям: «Я с начала войны коням хвосты заносил».

 Вот как дотошный биограф Солженицына (Людмила Сараскина) фиксирует эти события в «Хронологии жизни и творчества» своего героя:

1941, 18 октября - определён ездовым в 74-й Отдельный гужтранспортный

батальон.

Наступает 1942 год. Нет ещё ни Сталинграда, ни Курска. Замкнут в кольцо Ленинград,

а выпускник мехмата РГУ Солженицын «коням хвосты заносит».

 1942, 18 марта - откомандирован в штаб Сталинградского округа, откуда направлен 

на Артиллерийские курсы усовершенствования комсостава

в Горьковскую область.

Военные специалисты справедливо посчитали, что математик с высшим образованием лучше и быстрее освоит артиллерийское дело, науку засечки сложной специальной аппаратурой по звуку выстрелов вражеских батарей. Грамотно и своевременно будет давать координаты целей вражеских батарей, и в то же время будет учтено его ограничение от напряжений и стрессов непосредственного участия в боях.

 14 апреля - направлен в Кострому, в 3-е ЛАУ (Ленинградское артиллерийское 

училище).

 Закончив в Костроме 2-го ноября 42-го года артиллерийское училище (сокращённый курс) и получив два «кубаря» в петлицы, свежеиспечённый лейтенант прибыл в запасной артполк в Саранск, где формировались Отдельные разведывательные артиллерийские дивизионы, в том числе и 794-й ОРАД. Солженицына там назначают вначале заместителем командира батареи звуковой разведки, как имеющего высшее математическое образование, но вскоре и командиром батареи. Понял тогда Александр Исаевич цену своего диплома университетского математика «с отличием» из Ростова и двух курсов заочного отделения Московского Института философии, литературы и истории. Естесcтвенно, он производил этим впечатление, и умело пользовался своим положением знатока, чувствуя своё превосходство над старшими по должности и званию и в дальнейшем.

 Три месяца ушло на формирование и слаживание, и 13 февраля 1943 года - выезд на Ленинградский фронт, недалеко от Старой Руссы. Командиру артиллерийской батареи звукоразведки, то есть «пушкарю» без пушек не нужно готовить орудиям своей батареи данные для стрельбы и подавать команду «Огонь!». Его дело: засечь издалека звукозаписывающей аппаратурой и определить позиции немецких орудий, рассчитать координаты и передать сведения стреляющим батареям. Вместе со сложными приборами, записывающими на бумагу множество кривых с передовых звукопостов, понадобятся не приборы для расчёта траектории и угломеры, а карта, и циркуль, транспортир, линейка, и даже курвиметр, чтобы умело расшифровать все эти графики. Беспокоиться о количестве снарядов и выборе позиций для батареи ему не нужно.

 1943, 13 февраля - сформированный дивизион передислоцируется на Северо-Западный фронтпозиции занял в 11 километрах от переднего края обороны только 4 марта.

Конец марта - дивизион перебрасывают на Центральный фронт.

 По решению Ставки дивизион вместе с другими силами сосредотачивают на направлении главных планируемых событий - будущей Курской битвы. Там готовится грандиозное после Сталинграда сражение.

 Конец апреля- 12 июля - дивизион передан в резерв Брянского фронта.

 Успех битвы на Курской дуге вознёс в очередной раз артиллерию до высот «Бога войны». 794-й ОАРАД в составе пушечной артиллерийской бригады тогда входил в 63-ю Армию генерала В. Я. Колпакчи Брянского фронта, и эта бригада, отличившаяся при взятии Севска, получила почётное наименование «Севская». Солженицын получает орден «Отечественной войны 2 степени». Далее наступление широким фронтом идёт через Украину, и Центральному фронту определяется направление на Белоруссию. Вскоре Центральный фронт переименовывается в Белорусский. О том, как проявлял себя, какие «лишения» испытал и переживал на фронте командир необычной артиллерийской батареи, нам теперь уже ясно. Чем он расплатился за своё дезертирство с фронта и как использовал свое гипертрофированное самолюбие, «приобретённый рефлекс», ложь, обман и трусость, тоже выяснили. Теперь перейдём к его «творчеству».

 

Аналитика

 

Похожие статьи:

ДокументальноеТайна трёх океанов HD - Документальный фильм

ВассерманАнатолий Вассерман: Того, что писал Солженицын не было

ЗвездаКолеса Страны Советов. Часть 2

ДокументальноеСекс в СССР - Документальный фильм

ЗвездаКолеса Страны Советов. Часть 1

ИсторияНемецкие репарации и советская экономика: цифры, факты, люди

Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 13188309

Рейтинг: +2 Голосов: 2 2249 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!