«Мир асимптоты не может быть демократическим, он будет очень похож на докапиталистические общества. По аналогии с докапиталистическим обществом мы имеем исключительный случай – феодализм и два других варианта: кастовое и рабовладельческое общества. Возможен и другой вариант, и он был отработан в Советском Союзе: здесь есть что предложить, это вопрос политической воли». В студии Андрей Фурсов.
В 1970-е годы начался перевод определенных сегментов промышленности из ядра капиталистической системы, прежде всего из США, в страны тогдашнего Третьего мира, прежде всего в Корею и на Тайвань. И вскоре уже заговорили о "восточноазиатских тиграх" и т.п. Перевод промышленности принес большие прибыли буржуинам "технологического ядра": рабочая сила периферии была значительно более дешевой и значительно менее организованной, чем на Западе.
И всё же не прибыль была главным мотивом и фактором, определившим "переброску индустрии". То было начало развертывания долгосрочной социально-экономической, геоисторической программы деиндустриализации Запада. В её основе лежал классовый интерес мировой капиталистической верхушки: дальнейший рост промышленности в ядре, развитие науки и техники вели к увеличению численности рабочего класса и среднего слоя, а следовательно — к усилению их социальных позиций, к демократизации буржуазного общества. А это уже напрямую угрожало интересам верхушки, что и нашло своё выражение в написанном в 1975 г. по заказу "Трёхсторонней комиссии" докладе "Кризис демократии".
Этот доклад стал идейным обоснованием "раздемократизации", а косвенно — и деиндустриализации Запада. Однако полностью реализовать эти планы, пока существовал Советский Союз как конкурент Запада было и опасно, и невозможно, поэтому разрушение СССР стало необходимым условием и составным элементом всей программы. Другими её элементами стали грядущая депопуляция мира и дерационализация сознания и поведения, добавившиеся к внешней дерационализации, хаотизации экономики в рамках неолиберальной (контр)революции.
Последняя представляет собой (контр)революцию Хаоса, призванную остановить ход истории, а затем повернуть его вспять для того, чтобы нынешняя верхушка после демонтажа ею же капитализма сохранила власть и привилегии в новом обществе. Причем это новое общество должно, по замыслам его проектировщиков, быть не "светлым будущим", а мрачным (для основной массы населения) прошлым. По сути, речь идет о демонтаже не только капитализма, но всей европейской цивилизации, европейскости, о возвращении в доцивилизацию, в футуроархаику и неоварварство с криминально-племенным душком.
Власть в будущем "неопрошлом" мире должна быть основана на контроле над ресурсами (явно некапиталистическая и даже не рыночная "глобальная распределительная экономика" Ж. Аттали), информацией (для этого сегодня рушат образование) и сознанием (психосферой). Социальные лифты для основной массы населения практически не предусматриваются, консервируется нынешняя ситуация резко выросшего за 1980–2000-е годы неравенства.
По сути речь идет о создании социума, комбинирующего черты феодально-средневекового, рабовладельческого и кастового обществ, верхушка которого, монополизировав рациональное знание (неожрецы) выступает в качестве носителей магической власти; магия должна заменить и религию, и науку (отсюда одновременное сегодняшнее наступление и на науку, и на христианство).
Кто-то скажет: а как же компьютеры, IT-технологии и NBIC-конвергенция? Разве они — не альтернатива? Разве персонификаторы этой социо-производственной стратегии не стоят на пути "неожречества"? Не стоят. Не альтернатива.
Поворот от деиндустриализации произошел одновременно с рывком в развитии информационно-компьютерных технологий: во-первых, они были наукоемкими и не требовали значительного по численности рабочего класса; во-вторых, их достижения обещали контроль над информационно-образовательной сферой и психосферой.
Таким образом, "передовые информационные" технологии — составной элемент кастово-жреческого ("темновекового") проекта, к тому же, как показали отношения аристократии и буржуазии в эпоху Нового времени, именно компромисс является основной формой отношений внутри верхушки, элоев, особенно перед лицом угрозы со стороны морлоков. Кроме того, "айтишные деньги" — "молодые деньги", и именно их будут уничтожать "старики". Часть "молодняка" (Гейтс, Баффет) это уже поняла и сдает деньги в "общак". Я уже не говорю о том, что жрецы — это фасад, кто-то ведь должен за "завесой мрака" магической власти развивать анклавы рационального знания.
Программа "три-Д" (не путать с 3D-принтерами!): деиндустриализация, депопуляция, дерационализация, — запущена; курс — "темновековое" неокастово-жреческо-рабовладельческое общество; за этим курсом — мощнейшие силы и средства. Это — их прогресс, который означает регресс для 80–90% человечества. Запрограммирован ли их успех? Нет, не запрограммирован. Будущее рождается в борьбе.
Я не люблю так называемых "зрелых Стругацких" (мне понятен социальный смысл их "творчества"), тем не менее в переложенной ими в виде "Улитки на склоне" "Страны водяных" Акутагавы есть эпизод, который мне очень по душе. Главный герой, Кандид (привет Вольтеру!), столкнувшись с жестоким, антигуманным ходом событий, представляемых в качестве прогресса, не встраивается в них, а, зафиксировав позицию "это не мой прогресс", берет скальпель и уходит в лес, обещая стать тем камешком, на котором этот прогресс споткнётся. Прогресс "тёмных" должен быть пущен под откос.
Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 13497010
Видео
ТВ
Статьи
В мире
Новости
Блоги
Политика
Каталог
Война
