- Здравствуйте. Это программа «Война и мир». Я – Андрей Норкин. В студии вместе со мной Валентин Алфимов. Валентин, ты хотел задать вопрос по поводу Алексея Навального нашим слушателям?
В. Алфимов:
- Да. Сейчас будем говорить про Навального и про его трусы, в которые залезли ФСБшники, ГРУшники и вообще кто только не залез. И у меня вопрос. А вы верите Навальному?
А. Норкин:
- Если попробовать восстановить хронологию событий. Сначала нам сказали, что господин Навальный был отравлен чаем, в котором был «Новичок», потому что за весь предыдущий день он ничего не ел и не пил. Чай он выпил в кафе в аэропорту, потом ему стало плохо.
В. Алфимов:
- Я отмечу, что говорила это сторона Навального.
А. Норкин:
- Естественно. Всё говорит сторона Навального, потому что другая сторона предпочитает ничего не говорить (и, честно говоря, я поддерживаю это). Когда господин Навальный оказался уже в Германии, появилась бутылка, которую сотрудники Фонда по борьбе с коррупцией обнаружили в оставленном господином Навальным номере в гостинице. Там было несколько бутылок, но они выбрали исключительно правильно, ту самую, в которой был «Новичок». Потом эта бутылка каким-то образом оказалась в Германии. И сотрудники бундесвера, то есть Вооруженных сил Германии, которые проводили проверку, они в этой бутылке нашли «Новичок». После чего было объявлено, что еще более страшный вариант «Новичка» использовался в случае с Навальным.
Эти данные были переданы в Организацию по запрещению химического оружия, которая должна была проводить экспертизу. После чего ОЗХО в своем отчете указала, что «Новичка» в бутылке она не обнаружила, но было некое вещество, которое не относится к списку веществ запрещенных. Несмотря на это, правда, нам все время говорят, что все равно это «Новичок», на отчет ОЗХО почему-то внимания не обращают. Как вы помните, тогда были приняты санкции в отношении 6 российских высокопоставленных чиновников, в том числе зам. главы администрации президента Кириенко и главы ФСБ Бортникова.
Затем появилось расследование, из которого мы узнали про существование некой группы сотрудников спецслужб, которые от 3 до 4 лет ездили по всей стране за Навальным, пытаясь его отравить, но как-то не могли найти подходящего момента.
Появилась информация о том, что Навальный все-таки был отравлен коктейлем (забыл его название). То есть про историю с бутылкой, с чаем мы уже забыли. В этом же расследовании было сказано о том, что в какой-то момент попытка покушения была предпринята против супруги Алексея Навального, Юлии. Более того, ей была введена летальная доза, как я читал, но она не умерла, потому что выспалась. Об этом рассказывал Роман Доброхотов, который возглавляет этот прекрасный ресурс.
Ну и, наконец, теперь появляется история с трусами. Я так понимаю, что бутылка уже не рассматривается, потому что «Новичок» оказался в трусах Алексея Навального. Поэтому есть еще пара вопросов. Во-первых, все-таки мне хотелось бы понять, каким образом «Новичок» оказался в трусах Навального. И потом есть еще один момент. Если помните, ФБК говорил, что всю одежду Навального забрали спецслужбы. То есть он, видимо, летел без трусов и без бы то ни было. Или летел в каком-то халате медицинском. В этом последнем разговоре говорится, что этот якобы ФСБшник объясняет, что они потом пытались застирать трусы Навального…
В. Алфимов:
- ФСБ пыталась постирать трусы Навального.
А. Норкин:
- Для того чтобы устранить следы «Новичка». Но, если как утверждает сторона ФБК, вся одежда, включая нижнее белье, оказывается в руках сотрудников спецслужб, более того, они ее не вернули, она где-то там, зачем нужно тогда стирать трусы, если вы их все равно забираете? Они лежат у чекистов…
В. Алфимов:
- …как вещдок.
А. Норкин:
- Зачем нужно было их стирать? Я уж не говорю про то, что вряд ли сотрудник спецслужб будет разговаривать по телефону, называя свою фамилию и сообщая подробности операции первому встречному, пусть даже и знакомому Николая Платоновича Патрушева. И во-вторых, ни один начальник ФСБшный не будет звонить по открытой связи.
Тогда возникает вопрос. Почему такую туфту нам втюхивают? Я вам объясню почему. Потому что это принцип работы Алексея Навального. Называется он: вы не рефлексируйте, вы распространяйте. Довольно давно он уже был взят на вооружение. Надо обязательно вбрасывать то, что считается нужным, не задумываясь ни о каких логических объяснениях. Почему? Потому что Алексей Навальный всех считает баранами. К сожалению, тому есть подтверждение – реплика самого господина Навального. Если помните, эта история с митингами, когда он посылал вперед своих сторонников, когда была попытка дойти до Кремля. По-моему, на Октябрьской площади они уселись на асфальт, и часть пошла не туда. Этот его знаменитый крик: «Вперед, бараны…» Вот и всё. «Бараны» - его сотрудники. Поговорите с теми людьми, которые у него работали, и потом бога благодарили, что они оттуда вырвались. Много людей, которые знают Алексея Навального.
Соответственно, мы с вами тоже «бараны». Потому что считается, что такую версию можно озвучивать, мы ее обязательно съедим. «Бараны», конечно, те люди, которые его поддерживают на Западе. С этим я знаком чуть в большем объеме, каким образом представители нашей оппозиции выклянчивают деньги. Я знаю очень многих людей, которые получали статус политического беженца, придумывая просто истории о том, как их тут шпыняют, притесняют и т.д.
В. Алфимов:
- Честно говоря, я не верю расследованиям Алексея Навального, и этому расследованию тоже, хотя посмотрел его, конечно. Признаюсь, я достаточно скептично на все это смотрю. Я понимаю, что люди, которые у нас сидят у власти, отнюдь не сахарные, не шелковые, у всех можно покопаться и найти все что угодно. Но здесь берешь один факт, берешь другой факт, между ними кладешь еще 16 фактов, всё это дело гипертрофируешь – и вроде как получается правда.
А. Норкин:
- «Навальному не верю, власти не верю еще больше. Что делать, не знаю, прямо беда», - пишет нам Игорь из Ростова. Игорь, вы старайтесь все-таки сами выводы делать, какое-то собственное решение принять, основываясь на той информации, которая есть в открытом доступе.
Василий из Ставрополя пишет: «Может, не стоит обсуждать этот бред, чтобы не подогревать интерес к нему?» Мы обозначили, что многие молодые люди Навальному верят. Если они верят в бред, это проблема. Я очень хорошо помню, что и на прошлой неделе нам писали, что мы не обсуждаем, как Путин травит оппозицию. Я думаю, что надо обсуждать. Даже если это бред.
0081 пишет, что «Навальный слил достоверные данные сотрудников ФСБ - должности, звания телефоны. Как это можно объяснить?» Никак. А почему вы считаете, что это достоверные данные сотрудников ФСБ?
«Инсайдер» некоторое время назад выпустил расследование по зарплатам пропагандистов, как они говорят. Меня тоже в этот список включили.
В. Алфимов:
- Понятно, вы же второй пропагандист.
А. Норкин:
- Почему второй? А первый – Владимир Рудольфович, что ли?
В. Алфимов:
- Наверное.
А. Норкин:
- Нет, судя по моей зарплате, которую там они обозначили, я совершенно не нужный пропагандист в их пропагандистской машине. Очень плохой. Потому что я получаю меньше всех. Там была ссылка на данные, полученные от источника, имеющего отношение к налоговой службе. Данные 2018 года. Мне автор этого расследования написал: вы можете подтвердить эту цифру – четыре с чем-то миллиона рублей в год. Я сказал, что я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Потому что по моему контракту я не имею права комментировать темы, связанные с редакционной политикой, кадровой политикой и финансовой политикой моего работодателя. Надо отдать должное, это он написал правильно.
Но сама цифра неправильная. Или его надул его источник из налоговой службы, или надул уже этот корреспондент. При том, что там было написано так, что репортер «Инсайдер» посоветовался со знакомыми и пришел к выводу, что цифра соответствует действительности. Это что за уровень такой?
В. Алфимов:
- Это значит, что у него есть кто-то, кто работает на телеке, совершенно не обязательно на НТВ. И он говорит: а Норкин может столько зарабатывать? А почему нет?
А. Норкин:
- Но это не расследование, это фигня.
В. Алфимов:
- Но ведь верят. Залили все это в интернет и сказали, что Норкин – самый главный пропагандист, из Кремля ему в чемодане привозят вот столько в год.
А. Норкин:
- «Навальный – клоун. Вся здравомыслящая Россия об этом знает. Может, о чем-то более интересном?» «Если бы были трусы под брендом «Навальный», мужская туалетная вода под названием «Новичок» - вы купили бы это?» Не знаю. А что-то уже выпускали под «Новичком».
Владимир из Волгоградской области: «Норкин и вся ваша комсомольская свора зарплатных пропагандонов… Попробуйте опровергнуть расследование, попробуйте опровергнуть, что наружное наблюдение осуществляют эфэсбилы с медицинским образованием…»
В. Алфимов:
- Вот здесь самое интересное начинается. Нам даже слушатель пишет: попробуйте опровергнуть. А вы доказали? Сейчас достаточно вбросить, что ты верблюд, и все, ходи и доказывай, что ты не верблюд. Презумпция невиновности, которая всегда была основой основ, уже ничего не значит. Ее не существует.
А. Норкин:
- При таком количестве информации, которая вбрасывается, наверное, даже если мы отставим в сторону презумпцию невиновности, невозможно на каждую реплику отвечать. Как ты будешь на это реагировать? Мое предложение – вообще не надо на это обращать внимание. Я стараюсь в таких случаях выставлять людей в дурацком свете. Высмеять, ирония, сарказм. Потому что с ними серьезно говорить об этом не представляется возможным.
Валентина пишет: «Не верю, такой отравленный был на Украине – Ющенко». Да, была такая история. Тоже с клиникой «Шарите» связана. В этой клинике диагноз подтвердили. А другие европейские клиники никаких диоксинов не нашли, они этот диагноз не подтверждали.
В. Алфимов:
- Хорошее сообщение из Англии: «Навальный думает, что бессмертный, хотя шаг за шагом приближает свой конец. Не удивлюсь, если от него избавятся либо его кураторы, либо его ярые поклонники». Это пишет Александр.
Ровно об этом говорил и Владимир Путин на пресс-конференции. Что да, за ним присматривают.
А. Норкин:
- За ним обязаны были присматривать. Потому что человек периодически проходил по грани призывов к свержению власти. Мало того, что и так куча условных приговоров, но он все время ходил по краешку, что там надо было привлекать к ответственности за призыв к свержению власти.
В. Алфимов:
- Это первая история. А вторая история – за ним надо присматривать, чтобы его как раз его кураторы и не убрали. Самая большая проблема у власти будет сейчас, если не дай бог с Навальным что-то случится.
А. Норкин:
- Да черт с ним. «Самое поганое в этой истории то, что Навальный – это плод необразованности нашей молодежи».
В. Алфимов:
- И наивности.
А. Норкин:
- Лености.
В. Алфимов:
- Потому что нет критического мышления.
А. Норкин:
- Они же не хотят проверять эту информацию.
Александр, Казань:
- Кто-то из ваших коллег говорил по поводу рекламы. Если пятую точку рекламировать каждый день, как вы сейчас рекламируете действия Навального, то недели через две с этой пятой точкой на улице будут здороваться. Зачем работать на его популярность? Вы его постоянно рекламируете. С какой стати? У нас же не такая страна, которая вся сидит в компьютерах, которой нечего делать.
А. Норкин:
- Через несколько лет мы с вами, люди, которым есть что делать, будем не настолько работоспособны. А вся ответственность будет лежать на плечах тех молодых людей, которым в вашей терминологии делать нечего, они сидят за компьютером. А они ему верят. Не знаю, чем их привлекает Навальный. Я не думаю, что мы рекламирую. Я не вижу в моих словах или в репликах Вали рекламу Алексея Навального. Скорее, наоборот. Если нет, то не знаю. Мне кажется, достаточно того, что у нас, насколько я понимаю, пресс-секретарь президента отказался комментировать дело «берлинского пациента».
В. Алфимов:
- Александр из Пермского края пишет: «Я верю или не верю – я анализирую любую информацию с любой стороны». Это здравый подход. Надо проверять информацию.
А. Норкин:
- «Да нам давно ясно, что вы, москвичи, периферию за людей не считаете». Я так не считаю.
В. Алфимов:
- «Прокомментируйте следствие в отношении Платошкина и его домашнее заключение?»
К сожалению, никак не могу прокомментировать.
А. Норкин:
- Я могу. Меня не так давно нашел его адвокат. Фамилию не назову. Он попросил меня высказаться по ряду вопросов. Это называется – опрос свидетеля. Я ему сказал, что знаю Николая Платошкина такое-то количество времени, отношения у нас были такие-то. В основном официальные, как участие в телевизионных и радиопрограммах. Расстались мы с ним не очень хорошо. Мы не друзья, но и не враги. И я сказал, что, когда пришла информация о задержании Николая Николаевича, я видел твит, в котором было написано следующее, что выходим на одиночные пикеты, а в случае отмены карантинных ограничений выходим на митинг. Что мне кажется недостаточным для предъявления обвинений в организации массовых беспорядков.
Насколько я понимаю, на основании моих ответов адвокат должен был подавать запрос. И в какой-то момент меня должны уже в качестве свидетеля официально пригласить. Это было недели три назад. Пока никакой информации я больше не имею. А про труселя – пока откладываем в долгий ящик.
В. Алфимов:
- Желаем Алексею Анатольевичу чистых трусов.
А. Норкин:
- Думаю, что он теперь будет уже носить исключительно немецкую продукцию. Потому что все, что сейчас происходит с его стороны, я считаю, делается исключительно для того, чтобы в Россию уже не возвращаться.
Отвечу еще на один вопрос. Вот 7858 пишет: «Разве нельзя запретить, заблокировать интернет-канал Навального на государственном уровне?» Нельзя, конечно. Как вы это сделаете на YouTube, даже если бы у вас было желание? YouTube – американская компания. Это они меня могут блокировать, а Навального – нет. Вот вам и ответ.
В. Алфимов:
- Давайте перейдем к следующей теме.
А. Норкин:
- Насколько я понимаю, окончательно в нашу жизнь возвращаются вытрезвители. Оказывается, в 20 регионах вытрезвители у нас уже есть, причем довольно давно. Они по-разному оформлены, но получается, что, грубо говоря, в каждом четвертом субъекте Федерации вытрезвители уже существуют. О чем это говорит? Наверное, о том, что действительно есть некий запрос.
Давайте послушаем Владимира Вольфовича, а потом поговорим с одним из инициаторов этого законопроекта.
В. Жириновский:
- Возвращение вытрезвителей. Вот у нас эта болезнь: создаем - закрываем, строим – разрушаем. Были вытрезвители, по-моему, еще с петровских времен. Ну, скользко, человек упал, встать не может, замерзает. И назвать, может быть, по-другому. Это слово «вытрезвитель» звучит немножко неприятно для уха. Теперь надо создавать их. Всё решали – МВД будет заниматься или Министерство здравоохранения. Конечно, здравоохранение. И нельзя допускать частный сектор – оберут, как липку, человек и деньги потеряет, и здоровье. При советской власти при задержании в вытрезвителе направляли письма на работу, в отдел кадров. Что это такое? Сколько людей страдало из-за этого. Работа милиции оценивалась по количеству задержаний. Чуть шатается, когда идет по улице, - увезли в вытрезвитель. Милиционер премию получает, а нормальному человеку – письмо на работу, что он был задержан. Сколько вреда нанесли такие действия.
Слово «опьяневший» тоже не годится. Лучше как-то назвать «Приют для уставших». Устал человек, идти не может – его туда.
В. Алфимов:
- Я согласен с Владимиром Вольфовичем, что могут быть злоупотребления, когда идет чуть-чуть шатающийся человек по улице, а его в трезвяк сразу.
А. Норкин:
- Чуть-чуть шатающийся, он как бы ориентируется в пространстве, может сказать, что… Но я не спорю с тобой, что история с коррупционным риском очевидная.
В. Алфимов:
- История из личной жизни. В 4 утра после своего собственного дня рождения стою на дороге, ловлю машину, чтобы поехать домой. Подъезжает машина – полицейский наряд. Забрали у меня паспорт, говорят: «Мы тебя сейчас в отдел отвезем, ты пьяный в общественном месте». Я говорю: «Ребята, вы что творите?» Это было 10 лет назад. Я им говорю: «Открой паспорт. У меня день рождения. Вот ресторан. И я стою здесь, ловлю машину, чтобы проехать 5 минут».
А. Норкин:
- Короче, сколько тебе стоило?
В. Алфимов:
- Нисколько. Редакционное удостоверение показал.
А. Норкин:
- Это одна претензия – коррупционная составляющая. И вторая. Жириновский не единственный, кто не согласен с тем, чтобы там частный бизнес был (а, насколько я понимаю, он будет, потому что это государственно-частное партнерство). Что туда будут поступать люди, выглядящие платежеспособными. Жириновский сказал, что там обдерут, как липку.
В. Алфимов:
- Санаторий для богатых.
А. Норкин:
- Ну, типа того. Приют для богатых уставших.
Алексей Диденко, один из разработчиков законопроекта, у нас в эфире. Алексей Николаевич, поясните нам, как будет действовать закон? Мы всегда говорим, что законы у нас хорошие, но правоприменительная практика хромает. Вы можете гарантировать, что не будет таких историй, как та, которую сейчас Валентин описывал, что это будет просто кормушка для нечистых на руку, в первую очередь – полицейских?
А. Диденко:
- Гарантировать что-то сложно. Но я вначале скажу, что мы с Владимиром Вольфовичем абсолютно согласны в комитете. Мы представители фракции ЛДПР и разделяем все те риски и озабоченности, которые он высказал, на все 100 процентов. Гарантировать сложно, потому что лица, которые злоупотребляют полномочиями, они заведомо совершают правонарушения, то есть они действуют неправомерно.
Как распознавать степень опьянения сегодня? Нужно сказать, что помимо воли человека сегодня довольно сложно его взять, упаковать и куда-то увезти, в некое учреждение, будь то частное учреждение или медицинская организация. Сегодня по действующему закону… В принципе все это переносится в законодательство о специализированных учреждениях, как ЛДПР назвала, Приют для уставших, для лиц, которые находятся в состоянии опьянения и утратили способность ориентироваться. Вот таких граждан, которые не могут сказать, кто они, откуда, где они проживают, конечно, нужно помещать в специальные учреждения. Если они нуждаются в медицинской помощи (отравление или обморожение), конечно, их поместят в медицинское учреждение.
Если человек представляет угрозу для себя, для окружающих, для соседей, для своих близких, то только по заявлению этих лиц, которым он угрожает, возможно его принудительное изъятие из того места, где он находится, и помещение, в зависимости от степени его агрессивности, либо в районный отдел полиции, либо в медицинскую организацию, если его состояние такое, что он нуждается в оперативной медицинской помощи. Либо в спецучреждение, если он менее агрессивен, находится в состоянии среднего, близкого к глубокому, опьянения, и его нужно изолировать, ему нужно проспаться.
А. Норкин:
- Это понятно. Скажите, кто будет платить? Там, по-моему, 1,5 тысячи ночь.
А. Диденко:
- Да нет никаких 1,5 тысяч.
А. Норкин:
- А откуда эта цифра?
А. Диденко:
- Это журналисты из ТАСС взяли эту цитату. Было сказано, что плата может составлять в среднем 1,5 тысячи рублей. При этом в большинстве регионов сегодня все-таки это бюджетные учреждения. Надо понимать, что закон создает возможность (хотя ЛДПР была против, мы поправку эту вносили, но большинство не поддержало) частных специализированных учреждений, этих приютов. Но это не значит, что глава субъекта или региональные депутаты исключительно по этому пути должны пойти. В Томской области, которую я представляю, или в Самарской области это исключительно бюджетные учреждения. Но мы при этом должны понимать, что бесплатно никто человека отмывать от его собственных излияний, выделений не будет. И никто бесплатно тепло и свет в это учреждение доставлять не будет, и белье там менять никто бесплатно не будет. Вопрос только в одном – кто за это платит?
А. Норкин:
- Я его, собственно, и задал.
А. Диденко:
- Либо человек, который оказался в состоянии опьянения в этом учреждении, после того как он протрезвеет, либо бюджет. Но бюджет – не абстрактные деньги, это наши с вами деньги. Сегодня помощь, которая оказывается в таких учреждениях, она не оплачивается за счет медицинской страховки из Фонда обязательного медицинского страхования. Только в случае, если человек нуждается в медицинской помощи (алкогольная кома, какие-то галлюцинации, обморожения, ампутации), тогда он будет получать эту помощь из Фонда обязательного медицинского страхования. Естественно, если глава субъекта, мэр принял решение, что это будет муниципальное государственно-частное партнерство, то там будут взимать плату. И сегодня она взимается в некоторых регионах. И если взять «среднюю температуру» по этим учреждениям, то это будет стоимость в районе 1,5 тысяч рублей, но называют цифры и больше. И это, конечно, самый главный недостаток проекта закона. Потому что подобная тонкая и деликатная услуга, конечно же, должна…
А. Норкин:
- Насколько я понимаю, законопроект уже третье чтение прошел, так что это уже не совсем проект, это уже практически закон.
А. Диденко:
- Этот проект дает вилку. Он дает два варианта развития событий. Он дает регионам право создавать такие учреждения. А в какой форме они будут созданы – бюджетные организации, бесплатные для граждан, платные для нас с вами, налогоплательщиков, или частные организации, когда сам человек, угодивший в такое заведение, после приведения в нормальное состояние оплатит пребывание там сразу либо по прошествии какого-то времени ему выпишут чек, - вот и вся разница.
А. Норкин:
- Тут вопрос задают: «В опьянении за рулем тоже будут забирать?» Ну, наверное. Если человек пьяный, ничего не соображает, аварию совершит, я думаю, что сначала его, наверное, туда будут отправлять. Раньше, по-моему, так было.
В. Алфимов:
- В вытрезвители будут забирать тех людей, которые на машине тронуться не смогут.
А. Норкин:
- А если может тронуться, но видно, что он пьяный, его не надо забирать?
В. Алфимов:
- Это другая история. Не в вытрезвитель, а в отдел уже.
А. Норкин:
- В основном люди видят негатив из-за участия бизнес-структур. «Потому что партнерами будут близкие чиновников. В любом случае частные клиники нужно отсоединить от такой услуги. Может быть, муниципальные. Можно соединить со скорой». Насколько я понимаю, это принципиальный момент, что вытрезвители не будут в зоне ответственности МВД. Этим будет заниматься Минздрав.
В. Алфимов:
- Алексей Диденко, один из разработчиков проекта, сказал, что это не услуга по ОМС. А почему? Спасать людей от пьянства – это первоочередная задача государства.
А. Норкин:
- Значит, ты практически законодательно разрешаешь бухать так, что тебя потом надо спасать. Я до сих пор не могу смириться с мыслью, что алкоголизм – это исключительно болезнь. Я буду бухать сколько хочу, меня государство все равно спасет.
В. Алфимов:
- От последствий пьянства. Не дай бог, кто-то перебрал в ресторане, в гостях. Идет домой. Тяжело ему идти. А на улице зима, мороз. Упал в сугробе – и до свидания. Трезвяки нужны были именно для этого.
А. Норкин:
- Вытрезвители в советское время были некой воспитательной еще мерой. Если ты туда попадал, тебе обязательно на работе товарищеский суд, что-нибудь еще, лишение премии. Это не только забота о физическом здоровье. Скорее, это была попытка заботиться о здоровье моральном.
В. Алфимов:
- Сейчас нет никакого товарищеского суда. Эта история сейчас не сработает. Законодатели говорят, что открываем для того, чтобы люди не замерзли на улице. Так почему бы в больнице…
А. Норкин:
- Если это делать, исключительно исходя из заботы о здоровье граждан, тогда точно туда бизнес пускать не надо. Точно так же, как я не понимаю бизнес, связанный с медициной. Я не понимаю про бизнесы, связанные с образованием. Задача бизнеса – бабло зарабатывать. Любой бизнес при первой же возможности всегда будет ущемлять интересы покупателей, пользователей услуги. Потому что он будет терять деньги. А здесь вы или хотите о человеческом здоровье беспокоиться, или хотите заработать.
Евгений, Москва:
- В отношении деятельности народных депутатов в последнее время у меня много вопросов. Они создают какие-то законы, а спрашивают ли они людей, прежде чем создавать эти законы? Нужен он людям или нет? Что касается пьянства. Я не вижу уже очень давно валяющихся пьяных людей. Где они увидели их массово? Все законы, которые создаются последнее время, направлены на отъем денег. Шаг вправо, влево – штраф. Меня напрягают действия наших депутатов.
А. Норкин:
- Я думаю, когда видел пьяных на улице валяющихся? Я тоже не могу вспомнить. Хотя статистика говорит, что все печально. Рост пьяного криминала. Там больше говорят про то, что в домах происходит. Но с этим коронавирусом черт поймешь, из-за чего рост преступности. Я видел года два назад, это был центр Москвы, Китай-город, летом валялись пару человек. А больше не могу вспомнить.
В. Алфимов:
- Тогда непонятно, зачем вообще вся эта история нужна?
А. Норкин:
- По статистике, рост преступности есть. И одно из объяснений, что закрыли вытрезвители, и пошел рост преступности в состоянии алкогольного опьянения. История с возвращением давняя. Много лет пытались принять этот закон. Наконец-то приняли.
В. Алфимов:
- Нам же говорят, что это будет история для уставших, а не для тех, кто идет по улице и шатается.
А. Норкин:
- Не первый раз слышу, когда вытрезвители называют «вытряхатели». «С пустыми карманами оттуда выходили», пишут нам. Одно другому не мешает. И не опровергает то, что я говорю. Это все равно как повышение акцизов на табак или алкоголь. И при этом не запрещать это. Потому что повышение акцизов – государство получит больше денег в бюджет. Значит, вы заботитесь о бюджете? Или вы тогда уже запретите табак или алкоголь, и все будут здоровенькие. Понятно, что это бред.
Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 13415945
Видео
ТВ
Статьи
В мире
Новости
Блоги
Политика
Каталог
Война
