По мере того как наше общество все глубже втягивается в цивилизационный конфликт с Западом, а противостояние с ним на Украине приобретает все более ожесточенный характер, вопрос о цензуре и даже о репрессиях становится все более актуальным.
Начнем с того, что цензура и репрессии есть в любом обществе. Оно всегда строится вокруг вполне определенной идеологии, системы базовых установок и принципов. При этом они никогда строго не прописаны в уголовном или административном праве, но предопределяют скорее мировоззренческий вектор, который выступает дополнительным драйвером закона и его применения. Что допустимо, а что нет, что можно потерпеть, а что требует силового вмешательства государства, никогда не определяет отчужденный закон.
Напротив, законы принимают носители правящей идеологии, они же дают их трактовку и они же выстраивают иерархию — когда, к кому и в каких случаях их надо применять более или менее строго. Они же следят и за применением и системой наказания. Поэтому социолог Вебер точно определил, что "легитимное право на насилие есть только у государства". А государство строится на основании идеи.
Современное западное общество не является в этом смысле исключением и принципиально ничем не отличается от других тоталитарных режимов последних столетий, будь то коммунизм или фашизм. Разница состоит лишь идеологии и методах, а в остальном любая правящая идеология функционирует так же: то, что соответствует ей, — принимается, то, что выходит за ее рамки или, более того, оспаривает идеологические устои (в данном случае либерализма), — становится объектом цензуры и репрессий.
Либерализм строит свою цензурную политику на критике, маргинализации, демонизации любых нелиберальных теорий, ценностных систем и практик, криминализирует их, удаляя все, с ними связанное, с любых информационных и сетевых платформ, а затем устраняет и самих носителей нелиберальных взглядов. Это и называется "культурой отмены" (cancel culture), "пробужденностью" (wokeism) и так далее.
Современная либеральная идеология рассматривает любую принадлежность к коллективной идентичности, включая расу, пол и даже принадлежность к человеческому виду (трансгуманизм), следствием свободного выбора индивидуума. Всякий, кто считает иначе, — преступник. Отсюда и гонения на сторонников классической семьи, патриотов, носителей любых коллективистских учений. Тому, кого заподозрили в недостатке либерализма, закрыт доступ к крупным каналам, массмедиа и даже к социальным сетям. При этом стоит кому бы то ни было, даже из числа элиты, оступиться, отклониться от либеральной (совершенно тоталитарной) повестки — и остракизм, цензура и репрессии следуют незамедлительно. Только знаменитый афроамериканский рэпер Канье Уэст надел футболку с невинной надписью White lives matter (too) ("Жизни белых тоже что-то да значат"), как в одночасье в глазах публики он превратился в маргинала, экстремиста и общественно опасный элемент. То, что идет против правящей идеологии, немедленно подавляется.
Конечно, не только либеральные режимы тоталитарны (тоталитарными режимами были и фашизм, и коммунизм), но раз и они тоже, то никаких исключений нет. И это надо признать.
Итак, вопрос о необходимости цензуры и репрессий как таковых снят. Остается лишь выяснить, какой должна быть цензура и какими репрессии в нашем современном российском обществе. Они неизбежны, но каковы?
Мы ведем цивилизационную войну с Западом, где либеральная идеология восторжествовала. Мы утверждаем свои традиционные ценности, и президент даже издал Указ № 809 о необходимости их защиты о стороны государства. И эти ценности — милосердие, любовь к Отечеству, справедливость, крепкая семья, торжество духа над материей, солидарность и так далее — имеют мало общего с либерализмом. Поэтому совершенно очевидно, что наша цензура и наши репрессии должны исходить из иных критериев, нежели на современном либеральном Западе. В данном случае просто "скопировать и вставить" западные стандарты борьбы с инакомыслием и развернуть репрессии на их основании было бы полным абсурдом.
Однако пережитки в нашем обществе западных либеральных стереотипов, доминировавших в предшествующие десятилетия, еще очень крепки. Мы уже не находимся в поле либеральной идеологии, более того — воюем со странами этого лагеря, провозглашаем Россию отдельной цивилизацией со своей ценностной системой, но по-прежнему (подчас по инерции) руководствуемся их примером.
Для либералов классическими противниками являются те, кто признает либо национальную (правые), либо классовую (левые) коллективную идентичность. Поэтому на них в первую очередь и распространяются цензура и репрессии, так как любое возражение против либерализма и индивидуализма — а сегодня против глобализма, ЛГБТ, критической расовой теории, мультикультурализма и трансгуманизма — считается уже "преступлением мысли". При этом либералы — ведь они же являются идеологическим гегемоном! — считаются не просто приемлемыми, но нормативными носителями главенствующего мировоззрения. Своих врагов либералы немедленно помещают в разряд "фашистов" (правые) или "сталинистов" (левые), а дальше их судьба незавидна. Сегодня к общеобязательному набору либеральных ценностей добавлены еще "обожествление Зеленского", сопереживания украинским нацистам (которые вовсе "не нацисты", поскольку они бьются за либеральный Запад против нелиберальной России) и обязательная русофобия.
Как же строить нашу суверенную цензуру и что выбрать критерием для объективно неизбежных репрессий?
Пока ввели принцип запрета на критику президента и армии в условиях ведения военных действий. Вполне внятный и прозрачный критерий. Существует также уже принятое положение и о запрете на публичную критику самой специальной военной операции. И чем жестче конфликт, тем более строго эти критерии будут применяться.
В глубине души или за семейным столом человек может позволить себе иметь на счет СВО, армии и президента свое "особое мнение". Хотя на либеральном Западе уже стало обычным доносить — например, детям, что родители в домашней беседе позволяли себе критику то ли мультикультурализма, то ли трансгендеров, то ли Зеленского, то ли нелегальных мигрантов и, в частности, хамоватых украинских беженцев. И за это бывают последствия. Но у нас пока речь идет о публичных нарушениях этого правила. В кругу семьи пока полная свобода: говори что хочешь. Но я все равно этим бы не злоупотреблял.
Идеологические критерии пока не введены, и здесь мы по-прежнему остаемся в плену либеральной инерции предыдущих эпох. Имитируя Запад, мы также ввели в разряд "неблагонадежных" консервативно-патриотический и лево-социалистический сегменты нашего общества. К ним подчас применялись и скопированные с либерального Запада уничижительные характеристики, откуда процветавший в 90-е годы в российской элите уничижительный термин "красно-коричневые". Это значило "не либералы" — то ли слева, то ли справа (а иногда и с двух сторон одновременно). Эта эпоха давно прошла, но заложенные в ней установки — в том числе в правоохранительных органах, ФСБ и в политическом блоке российской власти — отчасти сохранились. Если бы мы были либералами, это было бы понятно. Но мы с либералами воюем. Поэтому совершенно точно пришло время поправить цензурные ориентиры и яснее определить основания для идеологических репрессий.
Да, на правом и левом фланге в России есть фигуры, которые критикуют президента, руководство Минобороны и иногда даже сомневаются в необходимости СВО. Это запрещено, за это государство должно нещадно карать. Но стоит обратить внимание, что идеологически и общественно активные люди, которые составляют костяк добровольцев и ядро тех, кто по всей стране им денно и нощно помогает, являются почти исключительно носителями именно правых или левых патриотических идей. То есть СВО идеологически лежит на плечах тех, кто исповедует любую идеологию, кроме либеральной. Перефразируя Егора Летова: "Не бывает либералов в окопах под огнем". Да, и атеистов тоже. Поэтому наличие право-консервативной или лево-социалистической идеологии у тех, кто провинился, следовало бы считать скорее не отягчающим фактором, а чем-то, что облегчает (не снимая, конечно) вину.
И наоборот: когда критика президента, руководства армии или СВО в целом и соответствующие действия в этом направлении исходят от либералов — то есть тех, кто заведомо разделяет идеологию нашего цивилизационного врага, — то в данном случае это именно отягчающее обстоятельство. Да и наличие самой либеральной идеологии (что легко опознать в звериной ненависти к правым и левым патриотам, то есть к тем же "красно-коричневым") заведомо является тревожным сигналом "Возможно предательство! Осторожно, либеральный экстремизм!". Случай с либеральной террористкой Дарьей Треповой, зверски убившей военкора Владлена Татарского и покалечившей других мирных и ни в чем не повинных людей, — вполне показателен. Конечно, не все либералы убежденные террористы, но их идеология направлена именно в эту сторону. Ведь далеко не все мусульмане, читающие запрещенную в России ваххабитскую и салафитскую литературу, решаются убивать или взрывать себя поясами шахида. Но как только правоохранительные органы такие книги находят или получают информацию, что в таком-то исламском центре проповедуют фундаментализм, за этим следуют жесткие превентивные меры. Так же имело бы смысл поступать и с либералами. Зафиксировали факт чтения или передачи книги Поппера "Открытое общество и его враги", этой черной библии Джорджа Сороса, или нездоровый интерес к либеральной сатанистке Айн Ранд — и тут же взяли на заметку. А запрет либеральных СМИ и присвоение наиболее невинным статуса иностранного агента — это уже шаг в правильном направлении. Прежде чем стать либералом, надо прежде хорошенько подумать, чем за это придется платить.
Либерал вообще не может быть русским патриотом, так как он мыслит себя "гражданином мира" и носителем ценностей западной цивилизации. В США или в ЕС либерал еще как-то может поддерживать государство, особенно когда оно ведет войну с нелиберальными противниками. Но в России такая ситуация невозможна. Конечно, есть бывшие либералы или считающие себя "либералами" по ошибке (в силу недостатка знаний и понимания). Не о них речь. Но разделять идеологию врага, с которым идет самая настоящая война, — это уже первый шаг к совершению преступления. Представьте себе, как отнеслись бы к советскому человеку, читающему "Майн Кампф" (запрещенный в России) и разделяющему его основные положения, во время Великой Отечественной войны. А Поппера, значит, можно? И "Дождь"* (слава Богу, запрещенный в России) смотреть, и сбежавшее "Эхо Москвы" слушать? "Эхо Москвы", кстати, сбежало потому, что перестало ретранслировать московский дискурс. В Москве уже больше такого не говорят, и эхо теперь разносит иные речи.
Сейчас цензура и репрессии, которые только начинаются, реагируют на самые очевидные вызовы. Но это первые шаги. И в условиях противостояния Западу было бы совершенно глупо внутри страны полностью копировать его критерии — что можно, а чего нельзя. Кое-что из того, что можно на Западе, можно и у нас. Но кое-что уже нельзя. И кое-что из того, что можно у нас, на Западе теперь нельзя (например, слушать "Спутник" или смотреть RT). А у нас — слушай и смотри не хочу. Ну а "Инстаграм"** и FB** (запрещенные в России инструменты культурной цивилизационной агрессии) — у них можно, а у нас нет. В этом различии цензуры и репрессивных стратегий пусть и процветает самобытность цивилизаций. Кстати, в Китае вообще все по-другому с "можно" и "нельзя". И по-своему в исламских странах или в Азии. Нет общества, в котором можно было бы все. Но нет и общества, где вообще ничего нельзя. Всегда что-то да можно.
Поэтому статус иностранного агента можно заведомо предварительно выписать всем либералам. Это еще не вызов в СК и тем более не черный воронок. Даже не само признание иностранным агентом. Просто взяли на заметку. Предварительно.
А вообще говоря, необходимо выйти за пределы всех трех политических идеологий европейского Нового времени (либерализма, коммунизма и национализма) и утвердить на основании коренных ценностей нашего народа и нашего государства свое собственное аутентичное суверенное мировоззрение. И дальше, отталкиваясь от него, строить свою стратегию цензуры и репрессий. Обращенных во имя единства, могущества и верности против идеологических врагов России — явных и скрытых.
* СМИ, имеющее статус иностранного агента.
** Деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена в России как экстремистская.
Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 13503149
Видео
ТВ
Статьи
В мире
Новости
Блоги
Политика
Каталог
Война
