Пётр Толстой: Армия России дойдет до границ Польши

Петр Толстой: «Армия России дойдет до границ Польши, а мы выпьем кофе на Крещатике»

Владимир Ворсобин поговорил с вице-спикером Госдумы Петром Толстым о назревшей миграционной реформе, плюсах и минусах диаспор и победе России над Украиной.

 

 

В. Ворсобин:

- Сразу начну с самого интересного, что лично меня задело, когда я готовился к этой передаче. Если забиваешь в интернет-поиск «Петр Толстой», вот свежая информация – «Вице-спикер Госдумы Петр Толстой призвал запретить въезд в Россию семьям мигрантов, один приехал, один выехал». Эта тема очень горячая, и министр МВД Колокольцев об этом тоже говорит, видимо, о назревшей миграционной реформе. Я правильно понимаю, что вы выступаете за нее?

П. Толстой:

- Конечно. Тема горячая. Вы знаете, что депутаты все-таки не говорят что-то с бухты-барахты. Я избирался от одномандатного округа в Москве. У нас действительно огромная проблема с миграцией, и проблема эта в городе, проблема с тем, что люди приезжают якобы работать, а на самом деле через три дня они уже курьеры Яндекса, потом привозят семьи, потом они получают пособия. У нас даже на уровне школ проблема, что в некоторых классах, где большая часть детишек как раз из Средней Азии, они просто не знают русского языка, и приходится отдельно подготовительные курсы организовывать перед первым классом, чтобы дети могли учиться и не тянули назад весь класс.

Ну и, конечно, есть культурные различия, они самые глубокие. Когда в Москве в XXI веке человек с таким, скажем, сельским менталитетом начинает ловить девушек, которые ходят в шортах, и делать им замечания, это никуда не годится. Эти люди приехали сюда к нам, в нашу страну, и мы не должны делать вид, что проблемы не существует. Проблема есть, и есть пути ее решения. Их много, но самое главное – признать (и это сделал наш президент), что, конечно, проблема миграции никак не решит наши демографические проблемы, это две разные вещи. А лоббисты миграции, конечно, будут говорить, что работать некому, что добрый дворник, милый мальчик из Киргизии спас всех и т.д. Это все понятно, мы ко всем людям относимся одинаково, вне зависимости от того, какой у них разрез глаз или цвет кожи. Каждый человек ценен, каждый человек прекрасен, но если вы приехали в нашу страну работать, извольте соблюдать наши законы российские и уважать нашу культуру, историю и традиции.

В. Ворсобин:

- Вы сейчас общаетесь с мигрантами с помощью нашего микрофона, вы их призываете…

П. Толстой:

- Конечно. Дело в том, что у нас половина таксистов в Москве – это граждане Киргизии.

В. Ворсобин:

- То есть они сейчас вас слушают…

П. Толстой:

- Они меня слушают и слышат. Пожалуйста, перестаньте ездить так, как вы ездите, соблюдайте правила дорожного движения. И в быту тоже.

В. Ворсобин:

- Очень эмоционально, по-журналистски, конечно, прикольно, но давайте перейдем все-таки к законотворчеству, тем мерам, которые могут эту проблему решить. Давайте зачитаю, о чем говорят те, которые… Все-таки они говорят о том, что эту проблему не надо решать с кондачка. Потому что есть и плюсы у миграции.

П. Толстой:

- Конечно.

В. Ворсобин:

- Первый посыл. Известно, что в России сейчас большая проблема, нехватка рук, особенно в строительной отрасли и т.д. Вы говорите, что мигрант приезжает на стройку, а потом он идет разносить продукты или идет в такси, и это неправильно. А каким образом можно решить кадровую проблему в России? Если уедут мигранты, у нас проблемы начнутся экономические.

П. Толстой:

- Давайте начнем с самого начала. Если вы хотите, чтобы у вас не было дефицита кадров на стройке, платите нормальные деньги. Начать с того, что строители, крупные застройщики экономят на рабочей силе и платят недостаточно, для того чтобы привлечь квалифицированных строителей из других областей, регионов России и т.д. Там, где платят хорошо, туда люди едут, и необязательно это люди из Средней Азии. Если вы хотите привлекать рабочих из Таджикистана, Узбекистана и других стран, вы, пожалуйста, берите на себя ответственность за них.

Что нужно сделать? Нужно отменить патенты, которые сегодня раздают направо и налево, и которые дают свободу полную и передвижения, и фактически занятия любым видом деятельности. Отмена патентов и ответственность работодателя за работника. Он нанял гражданина Таджикистана. Изволь ему обеспечить ночлег, еду, медицинскую страховку и возможность вернуться на родину. Всё, точка, больше ничего не надо тебе обеспечивать. Не надо везти сюда жену, свата, брата, 8 детей и 15 родственников.

В. Ворсобин:

- А как это проконтролировать?

П. Толстой:

- Элементарно. Разрешение на въезд и всё. Вот приехал человек, он поработал, заработал деньги, отправил их в Таджикистан, отвез их чемоданом в Таджикистан, как угодно, обогатил, так сказать, свою семью, поддержал ее материально, и слава богу. Я только за такую миграцию.

В. Ворсобин:

- У нас же безвизовое общение с этими странами.

П. Толстой:

- Да, безвизовое. Но разрешение на работу-то есть. Вы что, думаете, что гражданин России может приехать в Таджикистан и там начать кем-то работать? Нет. Мы знаем, что в том же Таджикистане, условно говоря, было около 50 тысяч (я точную цифру не помню) русских семей. Сейчас осталось меньше 500. Почему так произошло? Почему на фоне дружбы народов вот такая ситуация? Потому что Таджикистан хочет быть Таджикистаном. Так же и Россия хочет быть Россией. Хотите жить и работать в России – пожалуйста, но тогда с русским языком, с нормальным экзаменом по русскому языку.

Я в одном из интервью сказал, что надо заканчивать с темой аутсорсинга, к которому прибегают высшие учебные заведения, уполномоченные этот экзамен принимать у мигрантов. Они что делают? Они это отдают на аутсорсинг, как сейчас модно говорить, то есть на откуп, каким-то конторам, которые распределяют эти…

В. Ворсобин:

- Частным фирмам.

П. Толстой:

- Да, частные фирмы. Там принцип такой, что сдай экзамен, получи за 3 тысячи эту корочку, и тарелка плова еще бесплатно. С этим надо заканчивать. И Минобрнауки взялось, они лишили аккредитации эти фирмы, поставили на вид тем, кто этим занимался, что так делать нельзя. Теперь надо следующий шаг сделать. У нас есть такая прекрасная структура, которая создана нашими горе-реформаторами от образования, называется Рособрнадзор, которая кошмарит детей в ежегодном режиме экзаменами ЕГЭ, вот этими дурацкими тестами. Вместо того чтобы этим заниматься, вот пускай этот Рособрнадзор занимается приемом экзаменов у мигрантов. Приехал в Россию – и сразу в Рособрнадзор, к этому Музаеву, пускай он сидит и принимает у них экзамен по русскому языку. Всем будет хорошо - и полицейские таланты Рособрнадзора раскроются в полной мере, и мигранты будут сдавать русский язык по-настоящему, а не за тарелку плова.

В. Ворсобин:

- Каким образом семьи мигрантов не будут приезжать? Я знаю, что это опыт, по-моему, Саудовской Аравии. Там они приезжают, их селят в определенном месте вроде такого благоустроенного гетто, а потом, когда контракт заканчивается, их высылают обратно, и при этом ни о каких семьях не может быть и речи. Но у них совершенно другой миграционный режим, у них там визы, просто так не проедешь. У нас приедет человек по договору с работодателем. А что мешает его семье также приехать по прозрачным совершенно безвизовым границам, поселиться?

П. Толстой:

- А жить на что они будут?

В. Ворсобин:

- На зарплату мужа.

П. Толстой:

- Ну, снимают квартиру, живут на зарплату мужа. Но у нас есть режим пребывания, 90 дней, по-моему. А ведь сейчас ситуация другая. Сейчас человек приехал, начал работать, заплатил взятку (70 тысяч рублей это стоит), получил вид на жительство и следом гражданство. После того как он получил гражданство, гражданство получает его жена, шестеро детей. И дальше все это ложится нагрузкой на нашу социальную сферу. Почему наши русские налогоплательщики, которые получают копеечные зарплаты в регионах, должны оплачивать пособия для детей приезжих? Я не вижу в этом логики.

В. Ворсобин:

- То есть надо менять закон о гражданстве.

П. Толстой:

- Надо менять закон о гражданстве. Надо менять закон о въезде и выезде и целый ряд законов, связанных с миграцией. То, о чем говорил Колокольцев, вы об этом упомянули. Они подготовили некий проект реформы миграционного законодательства, пока он еще не внесен, поэтому обсуждать его нет смысла. Но, насколько нам известно, в этом проекте содержится много интересного, и мы бы хотели доработать этот проект вместе с правительством, чтобы контроль над миграцией был нормальным, честным, полным, и чтобы в первую очередь соблюдались права тех людей, которые приехали работать в Россию, чтобы они не жили по хостелам непонятным и не шлялись по улицам целыми вечерами.

В. Ворсобин:

- Кстати, Колокольцев во время своего выступления перед народными избранниками заметил… Он это говорил вообще по поводу проблем своего ведомства, но коснулся и миграционной темы. Он говорил: если в паспортных столах женщины получают по 17 тысяч… Он это, конечно, не сказал, что странновато требовать от них коррупционной честности, но это было как бы между строк. Каким образом можно гарантировать, что мигрант захочет себя легализовать с помощью правоохранителей или чиновников, если такие низкие зарплаты?

П. Толстой:

- Конечно, то, что такая зарплата в системе МВД, это очень плохо, и это надо менять. Я думаю, что после нашей победы в специальной военной операции это следующее, чем надо будет заниматься, наводить там порядок. Но хочу вам сказать, что уже сейчас правительство поддержало предложение о том, чтобы была полная и всеобщая биометрия в отношении мигрантов, то есть регистрация и биометрические данные. Чтобы не было ситуаций, когда его выслали, он поменял одну букву в паспорте и въехал обратно. Такая ситуация, к сожалению, на сегодняшний день распространена. Я думаю, что паспортистку с зарплатой в 17 тысяч рублей заменит бездушная цифровая среда, в которой нужно будет отмечаться при въезде в страну.

В. Ворсобин:

- Которую не коррумпировать.

П. Толстой:

- Да, ее не коррумпировать. У нее есть свои издержки, у нее нет сочувствия, нет совести, много чего нет, но коррумпировать ее нельзя.

В. Ворсобин:

- Но здесь же речь идет о правоохранителях, которых тоже не хватает. Это вообще такая системная, мне кажется, история – вот здесь ты подлатаешь, поставишь какую-то заплатку, а рванет в другом месте.

П. Толстой:

- Не должны правоохранители ходить по улицам и ловить вот этих парней полуголых, которые дерутся в скверах. Нужно сделать таким образом, чтобы за каждого въехавшего работника отвечал работодатель. Вот если ГБУ «Жилищник» определенного района Москвы завозит, допустим, 50 граждан Киргизии, для того чтобы убирать дворы, они должны им обеспечить проживание по санитарным нормам, они должны им обеспечить зарплату, они должны им обеспечить медицинское обслуживание. И нести за них ответственность. Вышел твой подопечный, подрался около метро – всё, на следующий день он уехал, и ты же оплатил его отъезд. Только так.

В. Ворсобин:

- Не будут ли возражать сразу в нескольких ведомствах по поводу такой жесткой формы? Это будут трения между нашими добрососедскими странами, которые поставляют нам мигрантов. А мы им поставляем половину их бюджета. Ничего?

В. Ворсобин:

- Вот именно.

П. Толстой:

- А какие трения? Никаких трений. Мы хотим, чтобы их граждане чувствовали себя в России комфортно, безопасно и соблюдали определенные правила, работая в нашей стране. Вот и всё. Мы же не предлагаем как-то ущемлять по какому-то принципу гражданства и т.д. Наоборот, мы за то, чтобы у них были нормальные возможности для работы. А что касается трений и МИДа, значит, надо энергичнее МИДу объяснять нашу политику, в том числе и в бывших республиках Советского Союза – Узбекистане, Таджикистане, Киргизии и в других странах.

В. Ворсобин:

- Ну, и структуры крупного бизнеса, и профильных министерств, я думаю, там тоже будут сомнения.

П. Толстой:

- Конечно. Лоббизм завоза мигрантов, он начинается даже не только в строительной отрасли. Это и сельское хозяйство. Как ни странно, у нас есть идеологи этого, которые на каждом углу говорят, что мы демографические проблемы таким образом решаем и т.д. Конечно, у этого есть лоббисты. И поэтому люди боятся на эту тему открыто говорить. И поэтому боятся обсуждать эту тему, которая реально волнует наших людей, население России. Посмотрите, что происходит в малых городах сегодня. Каждый день буквально случаи преступлений в отношении граждан России со стороны тех людей, кто приехал сюда работать. Вы себе можете представить такое в Саудовской Аравии, что там, типа, пакистанская диаспора высказала озабоченность? А у нас – пожалуйста. Вот сегодня, допустим, ликвидировал Минюст узбекскую диаспору в Волгоградской области. Это, кажется, просто смешно – сочетание слов. А почему? Потому что они получают деньги из-за границы, а отчетность они не предоставляют. И так со всеми надо поступать. Если ты нарушаешь законы России – всё, до свидания. У нас правовое государство должно быть.

Конечно, нам их жалко, у них нет электричества, воды. Это цена их независимости. Но если они такой ценой приобрели независимость, выгнали всех русских из своих республик, ребята, когда вы приезжаете в Россию, извольте брить ваши бороды, не носить никабы и соблюдать наши законы.

В. Ворсобин:

- Может быть, все-таки это время очень тонкое, когда мы пытаемся найти себе союзников, это не самое то время?

П. Толстой:

- А они не являются нашими союзниками. То есть все очень мило, но в любой ситуации у России только два союзника – армия и флот. Дело в том, что в любой сложной ситуации, я могу вам сказать по моему скромному опыту работы в международных организациях, страны ОДКБ, страны СНГ, то, что у нас фразеологически с ельцинских времен принято как бы считать нашими ближайшими союзниками, но они просто встают и выходят в магазин во время голосования. Хороши союзники. То есть союзник – это тот, кто за тебя, с тобой, плечом к плечу, спина к спине. В этом смысле Белоруссия – да, а Армения – уже нет.

В. Ворсобин:

- Вы по поводу какого голосования насчет магазина сказали?

П. Толстой:

- Да такое сплошь и рядом. Они просто говорят: да, мы с Российской Федерацией, как вы скажете. Когда голосуют и обвиняют в очередной раз Россию в каком-нибудь зверстве, смотришь, в зале их нет.

В. Ворсобин:

- Это для МИДа.

П. Толстой:

- Для МИДа это бесполезно.

В. Ворсобин:

- Типа, разговор для МИДа. А теперь разговор для экономического блока правительства. Приходит лоббист в правительство и говорит: это, конечно, замечательно, что вы хотите немножко миграционные винты подкрутить, но, ребята, у нас вообще-то очень тонкая история с экономикой, у нас госзаказ, военный заказ, у нас неурожай вроде бы намечается и т.д. Если вы сейчас эту костяшку из домино вытащите из благих соображений, у нас рухнет экономика. Наверняка лоббисты так и говорят.

П. Толстой:

- Вы знаете, все это просто от лени посчитать. Дело в том, что в цене квадратного метра жилья, условно говоря, построенного с помощью иностранных специалистов незаменимых, есть прибыль застройщика. И она в зависимости от региона варьируется. Допустим, в крупных городах, таких как Москва, Санкт-Петербург, Сочи, Краснодар и т.д., эта прибыль больше 30%. 5% от этих 30 отдай – и никакой проблемы не будет. Конечно, с прибылью расставаться жаль. И в сельском хозяйстве то же самое. И то же самое в любой сфере, где лоббисты мигрантов высказывают свои озабоченности, там речь идет просто о деньгах. Да, это деньги. Да, мы сочувствуем, конечно. Но нигде не написано, нет такого, что у нас интересы бизнеса важнее, чем интересы народа, наших граждан. И нет такой истории, что 5% от прибыли условных банков, строителей, сельхозпроизводителей и т.д. должны изменить до неузнаваемости лица людей на улицах наших городов и сел. Мы не должны терять собственную идентичность, мы должны ее сохранять. И мы не должны позволять приехавшим сюда на работу людям менять наш образ жизни и навязывать свои стереотипы.

В. Ворсобин:

- Вы сейчас сказали очень интересную фразу – менять лица на улицах.

П. Толстой:

- А вы сходите в любой гипермаркет в Москве днем, когда разгар рабочего дня, когда трудятся все на стройках, так сказать незаменимые специалисты. Кто находится там? Там русских 5%, может быть, 6.

В. Ворсобин:

- Русских – это по виду?

П. Толстой:

- По виду. Европейского вида, так скажем. Назовем их не русскими, а россиянами (хотя я слово это никогда не употреблял), гражданами Российской Федерации. А остальные – это прекрасные иностранные граждане, которые приехали в гостеприимную Москву в гости. Конечно, они проводят время так, как им нравится. Но все эти стычки в торговых центрах, нападения на женщин у магазинов и т.д. – это все отсюда, оттого, что просто делать-то нечего, по большому счету, с одной работы ушел, на другую не устроился, здесь мы ждем патента, тут мы ждем справки и болтаемся по улицам. Вот этого быть не должно.

В. Ворсобин:

- А почему этот аргумент, что спасение для популяции россиян – именно миграция? Почему вы ее отрицаете? Уже как бы общим местом считается, что, наоборот, Россия подпитывается миграционными потоками, и если бы не они, то у нас было бы очень серьезное падение населения.

П. Толстой:

- Нет, это глубокая ошибка. Дело в том, что есть такое, может быть, немножко затертое понятие, как культурный код, но он существует. И когда вы массово привозите людей другой ментальности, из других стран, цивилизационно других, и пытается их… Вернее, у нас даже никто не пытается их интегрировать, ну, чтобы они по улицам гуляли. Вот у нас был случай при Ельцине, когда в очередной демократической Киргизии произошел очередной демократический переворот, когда они черенками от лопат друг друга били по башке, эти киргизы. И вот в рамках жеста доброй воли, поскольку до этого Борис Николаевич играл деревянными ложками на лысине Аскара Акаева, тогдашнего президента Киргизии, так вот, в рамках любви к Аскару Акаеву было принято решение дать гражданство Аскару Акаеву и еще 200 тысячам киргизов в России. Так мы решаем демографическую проблему? 200 тысяч киргизов одномоментно получили гражданство России – это нормально? Я считаю, нет. Я считаю, что за это надо судить, вот за такие шаги. И отчасти те проблемы, которые сегодня есть… А они на бытовом уровне есть, когда курьер перегораживает въезд во двор и выходит с битой, если ему делают замечание. А такое сплошь и рядом, даже в Москве. Так вот, если эти бытовые проблемы есть, у этих проблем есть ответственные, есть фамилии, имена. Поэтому, знаете, с этим разбираться тоже можно и нужно.

В. Ворсобин:

- И, завершая тему миграции, я хочу задать вопрос по поводу диаспоры. Мы затронули эту тему вскользь, но это вот интересно. У вас есть такой депутат Матвеев, если не ошибаюсь, и он сгоряча даже предложил их по сути запретить. Или зажать их так, чтобы они перестали практически действовать. Как вести себя России с диаспорами? Диаспора – это добро или зло?

П. Толстой:

- Надо начать с того, что такое диаспора?

В. Ворсобин:

- Ну, организованные культурные группы, или формальные, или неформальные, которые пытаются защитить свои права.

П. Толстой:

- К сожалению, в наших реалиях это не совсем так. На самом деле, это, скорее, такие организованные группировки, которые пытаются с помощью разных способов, в том числе, и коррумпируя сотрудников правоохранительных органов, решать проблемы своих соотечественников. Мое отношение очень простое. Конечно, у нас есть закон о национально-культурных автономиях и т.д. И если люди собираются для того, чтобы готовить вместе плов, условно говоря, это одно. Если люди собираются для того, чтобы отжать какую-то собственность у кого-то или отмазать своего (я вот этих слов не люблю, но тут иначе не скажешь) соотечественника, который совершил преступление, это другое. Поэтому тут тоже нужно законодательное регулирование и, по всей видимости, это следующий шаг после наведения порядка с миграцией, с режимом въезда и выезда в страну, нужно думать о том, как будут функционировать эти объединения. Вообще, честно говоря, я не очень понимаю, вот есть государство у народа и почему должна быть какая-то отдельная негосударственная структура, которая внутри России действует? То есть, я понимаю – курдская диаспора – у курдов нет государства. А вот таджикская диаспора – она что? Она ассимилирует таджиков в России? Нет, мне эта тема не нравится. Если она помогает таджикам жить в России, если это так, то да, конечно, пусть помогает. Но они хотят иметь право на прямой диалог с органами власти. Сами ничего и никого не представляя. Кто их выбрал, этих начальников диаспор, которые там какую-то ерунду говорят, за что их потом судят? Кто их выбирал, откуда они взялись, кем они уполномочены? Их, что муфтий благословил? Куда, откуда? Вот все это – это настоящий кавардак, который остался еще с времен веры в СНГ.

В. Ворсобин:

- Диаспора – это мировой опыт.

П. Толстой:

- Какой мировой опыт? Вы попробуйте, разверните какую-нибудь такую диаспору в Париже каком-нибудь. Попробуйте. Нет. Дальше этнического ресторана никуда не пойдете. Ничего не будет. У нас – это дикость, когда у нас органы власти начинают совещаться с диаспорами. Это что такое? В Челябинской области какой-нибудь это происходит. Ну, это просто дикость. Они считают, что они таким образом проявляют свою толерантность? Нет. Они таким образом нарушают законы Российской Федерации.

В. Ворсобин:

- Вот недаром вы вспомнили про Париж. Недавно вы дали интервью французской прессе, после этого МИД Франции заявил, что господин Толстой, очевидно, пытается нас запугать.

П. Толстой:

- Ну да, конечно, я и пытался их запугать. Я им объяснил, что, на мой взгляд, если французы будут участвовать напрямую в войне на Украине и пошлют туда своих солдат, то мы их всех убьем. Все. Я не знаю, если это их испугало, ну, во всяком случае, я рад, что до них это дошло, мысль эта дошла.

В. Ворсобин:

- Судя по последним заявлениям, не совсем.

П. Толстой:

- Нет, там на самом деле заявления заявлениями, просто сложно очень иметь дело со всеми этими европейскими политиками – у них слишком быстро все меняется, как говорит министр иностранных дел Германии, на 360 градусов у них все меняется. Ну и потом, такие вот персонажи, как Макрон, его премьер-министр – люди с потревоженной сексуальностью, вообще тяжело с ними договариваться, понимаете, о чем-то. У них очень гибкая позиция все время. Нестройная.

В. Ворсобин:

- Я заметил эту фразу… потревоженная сексуальность. Ну, я восхитился, конечно – чувствуется слог. С другой стороны, я не понял его смысл.

П. Толстой:

- Ну, если вы не поняли, французы поняли прекрасно. Макрон прямо даже удостоил отдельного замечания о том, что я не понимаю, почему они так нервничают…

В. Ворсобин:

- Кстати, по поводу того, что нервы… вообще нервы – это красные линии сами по себе. Вот вы говорили, что Макрон и другие люди, да, с потревоженной сексуальностью… но в этой студии..

П. Толстой:

- Так они все время чертят. Проблема-то в чем? Что у них много этих красных линий уже.

В. Ворсобин:

- В этой студии слова «красная линия» - это практически ругательство. Почему? Потому что мы пытаемся найти красные линии у себя в России. Как вы считаете, как вообще у нас дела с красными линиями?

П. Толстой:

- Нормально у нас дела с красными линиями. Просто вот чтобы проводить красные линии внутри страны – нужно, чтобы большинство общества это разделяло. И я вам могу привести примеры, когда мы, как законодатели, определенного рода красные линии провели. Например, приняли закон о запрете пропаганды ЛГБТ, который поддерживает 90% населения России. Это красная линия. Мы приняли закон о запрете смены пола, который тоже поддерживает порядка 80%. Это тоже красная линия. И, казалось бы, что, это все для желтой прессы, типа, похохотали, типа, они там каких-то извращенцев преследуют и т.д. – нет. Это на десятилетия определяет то, как будут жить в России наши с вами дети, внуки, как будет жить общество, по каким правилам. Поэтому красные линии важны, но они должны проводиться только тогда, когда есть поддержка большинства населения.

В. Ворсобин:

- То есть, вы делаете красные линии для своих сограждан. А я же говорю про красные линии большой империи. То есть, Франция или там другие страны во время украинского конфликта они наши красные линии, которые мы все время обозначаем, аккуратненько обходят, переходят…

П. Толстой:

- Поэтому мы их всех и убьем. Поэтому мы и долбим их, и долбим, и будем долбить. Пока они не поймут, где они находятся, эти красные линии. То есть, это же, по-моему, даже президент говорил, что, чем более дальнобойное оружие они поставляют украинцам, тем дальше нам придется идти. Вот и все.

Поговорим о красных линиях на польской границе, когда мы туда выйдем. Ну, через три года, через четыре – неважно. Ну, тогда надо уже… и, конечно, уже не с Макроном, уже там какие-то другие люди будут.

В. Ворсобин:

- Петр Олегович, вы говорите так, как будто мы выйдем к границам Польши вот прямо в таком же состоянии, в котором мы сейчас и находимся. То есть, у нас прекрасная экономика и вот нас этот переход к границам Польши совершенно не потревожит.

П. Толстой:

- Не потревожит.

В. Ворсобин:

- Это же изнурение. Это борьба на изнурение.

П. Толстой:

- Да, это тяжело. Но дело в том, что этот конфликт он носит экзистенциальный характер. То есть, мы либо в нем победим, либо России не будет. Вот и все. Поэтому, конечно, мы тоже изменимся. И, конечно, опять же, я ссылаюсь сейчас на президента, который несколько раз за последнее время повторил, что Россия – это страна-цивилизация. Мы сами себя еще не осознаем цивилизацией. У нас огромное количество людей, в том числе, и в нашей псевдоэлите, которые думают, что сейчас мы вот повоевали, потом замиримся и там через 2-3 года опять будем ездить в отпуск в Испанию. Нет. Этого не будет. В ближайшие 10-15-20 лет этого не случится. Поэтому нам нужно к самим себе обратиться немножко и себя воспринимать, себя немножко вспоминать, что было там при бабушках и при дедушках, как-то с опорой на историю развивать страну. Но развивать ее как цивилизацию. Не зависящую ни от мнения Европы, старушки, потому что мы самая большая страна Европы. Ни от мнения Китая. Пусть батарейки везут для электромобилей и хорош. И так далее. То есть, в этом смысле нужно иметь чувство собственного достоинства стране, а не все время оглядываться налево-направо, а где нам тут не насыпали мелочи в карман?

В. Ворсобин:

- А когда мы подойдем к границам Польши, какая будет страна? Вы ее опишите, пожалуйста.

П. Толстой:

- Мы с вами будем пить кофе на Крещатике и тогда подробнее об этом поговорим.

В. Ворсобин:

- Вы заявили, что отношения между Россией и западом могут и должны измениться. Но это произойдет уже после победы России на Украине. Отсюда возникает вопрос. Вообще нет ничего дискуссионнее, что такое победа России над Украиной? Что такое победа? Есть ли победа в компромиссе?

П. Толстой:

- Что вы называете компромиссом?

В. Ворсобин:

- Это когда Владимир Владимирович Путин говорит, что он не отказывается от переговоров.

П. Толстой:

- Нет, не отказывается.

В. Ворсобин:

- А переговоры – это не капитуляция?

П. Толстой:

- А переговоры это не капитуляция, это выполнение ряда условий, которые Россия еще, по-моему, в Стамбуле озвучивала.

В. Ворсобин:

- Да, но переговоры это всегда переговоры.

П. Толстой:

- Да, конечно.

В. Ворсобин:

- То есть, ты приходишь со своей позицией, другие стороны приходят со своей позицией, и, как водится, обычно приходят к чему-то среднему. Это называется компромисс.

П. Толстой:

- Да. То есть, мы тогда от границ Польши отходим до Днепра, да?

В. Ворсобин:

- Я не знаю. Я просто говорю – есть ли победа в компромиссе?

П. Толстой:

- Для меня нет. Потому что любой такой компромисс он временный. То есть, можно договориться о чем-то на год, на два, но мы видим, чего стоили договоренности предыдущие, которые руководство России заключало с западом. Ничего. Чего стоила фразеология, которую нам экспортировали 30 лет про верховенство права, про святую частную собственность, про свободу слова. Чего они стоили? Ноль. Сегодня все это растоптано, с удовольствием, с кайфом! Они конфискуют активы России. Они запрещают гражданам России иметь счета и приезжать в их страны. Они врут о России каждый день. То есть, это все оказалось ложью. Ложью.

В. Ворсобин:

- А вы ожидали от воюющих сторон другого отношения?

П. Толстой:

- Нет, я ничего вообще в этом смысле давно уже не ожидал. У меня достаточный опыт взаимодействия с нашими, как их любили раньше называть, западными партнерами, поэтому я абсолютно спокойно к этому отношусь. Я просто против наивности. Поэтому когда вы говорите о компромиссе, любая договоренность должна быть основана на доверии. Доверие между нами и ими в ближайшие 10-15 лет не возникнет. Должны поколения поменяться.

В. Ворсобин:

- Северная и Южная Кореи тоже друг другу не доверяли, но они…

П. Толстой:

- А они и до сих пор не доверяют.

В. Ворсобин:

- Да, но у них есть перемирие.

П. Толстой:

- Да, но их разделили великие державы. А мы сами великая держава – кто нас разделит? То есть, кто будет указывать России, где ее границы? По Днепру или на границе с Польшей? Кто?

В. Ворсобин:

- А сейчас надо поговорить о боях, которые идут. Когда думалось, что это все дело быстрое, а тут уже третий год пошел… Я еще давно пометил себе вашу цитату после взрыва на Крымском мосту. Вы заметили, что неплохо бы вколотить Украину в 18 век. Я не ожидал услышать это от человека с фамилией Толстой… Во-вторых, как ваши ожидания, подтверждаются? Вы довольны?

П. Толстой:

- Я доволен. Потому что я вижу, что наша армия продвигается вперед. Несмотря на иронию некоторой части интеллигенции по поводу того, что вы хотели выйти к польской границе, а мы тут еще не взяли Часов Яр и т.д. Мы возьмем. Каждое боестолкновение, каждое продвижение наше деморализует украинскую армию. Чтобы сразу ответить на вашу ремарку по поводу моей фамилии, могу вам сказать, что Лев Николаевич Толстой, великий русский писатель, служил в Севастополе артиллеристом. И когда англичане и французы приближались к этой батарее, которой он командовал, он командовал «Огонь!» и палил в них из пушек. Поэтому тут ничего такого противоречащего гуманизму нет.

Писал он о другом. Но дело в том, что служил он своей стране абсолютно так, как это было нужно во время войны. Я вообще думаю, что во время войны мы должны немножко сосредоточиться, собраться, что ли, и, может быть, оставить позади какие-то заблуждения мирного времени. Ну а что касается Украины 18 века и так далее, ну, я могу сказать, что то, что происходит у них в энергетической инфраструктуре, в снабжении, в транспорте, благодаря нашим достаточно скоординированным действиям, конечно, их приближает резко к 18 веку. Но они сами сначала съехали, вот где-то после майдана, примерно в начало 20 века, со всеми своими этими бандерами и т.д. А сейчас да, ближе к 18-му. Но тем проще будет потом реинтегрировать эти территории.

В. Ворсобин:

- Почему проще?

П. Толстой:

- Ну, вы же знаете современную повестку. Углеродный след, зеленая экономика, то, се… Там все будет чисто, красиво и, я надеюсь, что наши будущие граждане России, которые сейчас ждут прихода нашей армии на украинской земле, они будут довольны.

В. Ворсобин:

- Ой, меня все время интересует эта социология. Петр Олегович, может, вы ее знаете? А какой процент, как вы думаете, реальный, украинцев ждет прихода российской армии и мечтает о капитуляции?

П. Толстой:

- Ну, я социологию не знаю, я знаю, что население Украины обрабатывается ежедневно с помощью всех этих телемарафонов и самой такой злобной антирусской пропаганды, и население Украины по менталитету своему в основном население такое крестьянское, селянское. Поэтому они, конечно, сидят, обсуждают это, говорят…

В. Ворсобин:

- Моя хата с краю…

П. Толстой:

- Тильки не треба нас дурыты… Все зависит от конкретных дел. Когда мы пришли на восток Украины и первое, что сделала Россия – продолжила, построила абсолютно новую дорогу между Донецком, Мариуполем, Мелитополем и вот вы когда по ней едете, вы видите съезд к селу какому-то и это разбитый проселок. А потом вы выезжаете и это дорога. И вот я там с местными жителями разговаривал, там же разные тоже есть – те, кто по-разному к России относятся – но они все говорят, что за 30 лет после падения Советского Союза, после конца Советского Союза никогда никто у них не видел такой дороги, которая сейчас в России у нас такие дороги – это реальность, которую мы, может быть, мало ценим. Вот это надо делать. И тогда будет и соответствующее отношение. Потому что люди верят только делам.

В. Ворсобин:

- Я понимаю, просто вы так сказали очень хорошо и это вроде так по-доброму звучит, но это же в районе стерилизации. То есть, чисто, хорошо, а вы же против миграционного заселения территории?

П. Толстой:

- Конечно. Украина – это наша территория.

В. Ворсобин:

- А где вы людей-то найдете тогда?

П. Толстой:

- Послушайте, ну, украинцы – это часть русского народа. Как мы найдем людей?

В. Ворсобин:

- Если вы до Польши найдете, людей-то, может быть, не так много останется.

П. Толстой:

- Да как не так много? У них 40 миллионов человек! Ну, сейчас уехало, ну – 30. А девчонки какие красивые там! Нет. Серьезно надо к делу подходить.

В. Ворсобин:

- А как культурно, эмоционально…

П. Толстой:

- Культурно и эмоционально людей большевики…

В. Ворсобин:

- Ну, мы же видим у них кладбища…

П. Толстой:

- Кладбища – да, это очень существенно. Но еще раз говорю. Если Российская Федерация делом докажет серьезность своих намерений в отношении граждан Украины, отношение к России тоже поменяется. Это улица с двусторонним движением. Что касается культуры, языка и всего остального, надо сказать, что на протяжении довольно длительного периода из Малороссии делали Украину, в том числе, и усилиями из Москвы. Большевики проводили политику коренизации, заставляли разговаривать на украинском языке русских людей, и сейчас это все происходит. Но чтобы вы понимали, у украинского языка нет литературной нормы. То есть, это что означает? Что на всей территории Украины нет единого украинского языка. Вы можете во Львове сдавать экзамен по украинскому языку – это будет один язык. А в Сумах это будет другой язык. Поэтому и это тоже все преодолимо. И, безусловно, культура, национальное достояние великой России, многонациональной, украинская культура сохранится и будет цвести, и все вышиванки тоже.

В. Ворсобин:

- А самой страны не станет?

П. Толстой:

- Какой?

В. Ворсобин:

- Украины.

П. Толстой:

- Ну, я не знаю, как будет. Может, какой-то кусочек останется, но тогда нам с вами негде будет пить кофе. Мы же с вами договорились, что мы там ближе к польской границе кофе будем пить.

В. Ворсобин:

- Да. Вот вы на телеканале Россия-1, обсуждая отношения с Болгарией и Румынией, на вопрос «просто шарахнем», вы ответили – Оля, мы шарахнем, но сначала нам нужно закончить на Украине, а потом спокойно будем шарахать и шарахать. Босфор, Дарданеллы, контроль над Черным море должен быть в руках русской армии и флота.

П. Толстой:

- Это лозунг 14-го года, я просто его процитировал в данном случае для наглядности. Но…

В. Ворсобин:

- Нет, я так немножко насторожился и подумал…

П. Толстой:

- А вы решили, что реально? Нет, мне позвонили уже люди оттуда, где сейчас Босфор и Дарданеллы, они говорят – вы это серьезно? Я говорю – а вы вообще историю знаете? Все нормально, не волнуйтесь.

В. Ворсобин:

- Нет, после украинского конфликта, получается, прямо мир, мир, мир? Если мы закрываем тему Украины, то есть, у нас больше никаких нет…

П. Толстой:

- Нет, у нас проблем-то масса. Просто все ждут, чем закончится тема Украины. Наблюдают. И если мы не закроем тему Украины, то у нас возникнут проблемы и с Казахстаном, и с Арменией, и с другими странами, которые нас окружают.

В. Ворсобин:

- Даже с Казахстаном, вы считаете? Почему?

П. Толстой:

- Ну, посмотрите на то, что происходит сегодня в Казахстане в плане отстраивания некоего казахского государства, какая там расцветает национальная мифология по поводу независимости, по поводу перехода на латиницу. Там очень много всего интересного.

В. Ворсобин:

- Я знаю Казахстан, я объездил вообще все СНГ… я знаю, да. Но это же… так зреют национальные государства.

П. Толстой:

- Да, да, только, знаете, я против чего? Чтобы они заставляли русских учительниц в Павлодаре извиняться, когда тебе говорят, что русские построили этот город. И я против того, чтобы они забывали о том, что Алма-Ата – это город Верный. Наша русская крепость казачья. И вот эта история, она важна для национального самосознания. А выдумывать историю не надо. Для того, чтобы отделиться от России, отмежеваться и даже если ты продал всю землю Китаю, а все недра англичанам, все равно не надо. Надо быть с соседями в хороших отношениях.

В. Ворсобин:

- То есть, все-таки чтобы у них была некая осторожность, чтобы они понимали, что в общем-то повторять украинских ошибок не надо… и если будет все наоборот с украинским вопросом, если, не дай бог, Россия проиграет, то в этом случае у них такого сдерживающего фактора не будет?

П. Толстой:

- Если Россия проиграет, не будет России. Поэтому никакого фактора не будет. А что касается Казахстана, то президент Путин помог преодолеть им очень сложный период, когда войска ОДКБ туда были…

В. Ворсобин:

- Россия часто проигрывала. Россия проигрывала и сохранялась. Ну, исторически это же было, и при Мамае еще…

П. Толстой:

- Нет, здесь ставки-то выше, чем при Мамае. Тут как бы дань придется платить долго Золотой Орде в лице наших американских и европейских партнеров. Поэтому не надо…

В. Ворсобин:

- Нет, нет, просто как само государство. Вы же говорите о самом государстве.

П. Толстой:

- Я говорю, что само государство – это, прежде всего, наш суверенитет. Вот об этом я говорю. Если Россия теряет суверенитет, кому такая Россия нужна? Нам – нет.

В. Ворсобин:

- Как вы видите дальнейшее развитие? Мы с вами поговорили о том, как идет сейчас спецоперация, немножко, правда, не поговорили о том, как сейчас помощь американцев может воскресить ВСУ и надолго ли…

П. Толстой:

- Вы знаете, это такой фактор, его склонны… ну, это подымает боевой дух ВСУ. Но помощи в том объеме, который обеспечит перелом в военных действиях в их пользу, такой помощи им не в состоянии оказать никто – ни Америка, ни Европа.

В. Ворсобин:

- Но затянуть конфликт могут.

П. Толстой:

- Затянуть – да. Увеличить наши потери – да. Сделать более регулярными, более вредоносными налеты дронов – да. Увеличить страдания – да. Но, мне кажется, сейчас наши ребята там, во всяком случае, те, с кем я общался, у них уже такое отношение, такая сила духа и сопротивления, что, мне кажется, мы в любом случае выиграем.

В. Ворсобин:

- Сегодня «Комсомольской правде» исполняется 99 лет.

П. Толстой:

- Я хочу поздравить и вас, и ваших слушателей, и ваших читателей, и на самом деле «Комсомольская правда» - это исторический такой наш бренд, как сейчас модно говорить. И я тоже вот когда начинал работать журналистом, работал в «Комсомольской правде», писал заметочки и много людей, которые прошли через эту школу сегодня в самых разных областях и отраслях. Встречаешься и видишь, что это люди, которые прошли через «Комсомолку».

В. Ворсобин:

- А так как журналистов бывших не бывает, Петр Олегович Толстой, вице-спикер Госдумы, спасибо вам большое за эфир, коллега.

П. Толстой:

- Спасибо. До свидания.

  

Похожие статьи:

Видео → Политика с Петром Толстым (27.04.2016)

Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 13245899