Анатолий Шарий: О Франции, УПЦ и детях пpocтитyтoк

21 декабря 2018 - vip

А.Шарий― Я принимаю любой протест любого народа. Кроме того я вижу четкие аналогии с нашим святым Майданом. Поэтому если Майдан свят для каждого украинца — для меня он в моем сердце, — значит и это тоже имеет какой-то вид святости для меня. Потому что это народный протест, такой же абсолютно без насилия. То есть такой же мирный, как и в Киеве был, так почему бы нет?

М.Курников― Это очень интересно, что вы начали проводить эти аналогии. Давайте — что общего, что, наоборот, отличается?

А.Шарий― Отличается тем, что на Украине выходили не за конкретные вещи, а заголи по заголям, то есть вышли для того, чтобы было хорошо дышать, например, чтобы свергнуть проклятую власть и привести еще более проклятую власть и так далее. То есть вышли за европейское будущее. Это не мои слова на самом деле.

Я не говорю сейчас, чтобы опорочить сейчас цели святого Майдана, который свят для каждого украинца, я повторяю. И на самом деле это говорят украинские политики, которые сейчас, по прошествии пяти лет рассказывают о том, что люди выходили не из-за колбасы и сыра, к примеру, и сосисок, а для того, чтобы им было легче дышать, чтобы было европейское будущее. Вот европейское будущее у нас осталось, правильно? Смотрите, добились же европейского будущего. Теперь оно есть. То же самое — легче дышать.

Отвечаю вам. У нас опросы проходят на улицах Киева и людей спрашиваем: «Что дал Майдан?» — без подколов, без ничего, на одном кадре. Люди отвечают, что легче стало дышать. Ну, слава богу, видите. Может, предприятия закрылись — легче дышать стало.

М.Курников― Анатолий, а если возвращаться к тому, что во Франции, эти протесты — как они смотрятся изнутри? Какие настоящие движущие силы этого протеста и к чему они могут привести?

А.Шарий― Так вот во Франции на самом деле более конкретные требования были у людей. Потом эти требования, понимаете… как мед — так и ложкой. Ну, это все знают. Сначала была проблема с бензином. А потом просто эффект снежного кома. Почему? Потому что всех достали налоги.

Я вам скажу честно, что альфа и омега этих протестов — это налогообложение. Люди, зарабатывая там 5 тысяч, по факту получают на руки около 3. Но я еще и преувеличил. Возможно, из-за круга общения, но когда я заявил в твите в одном, что французы, зарабатывающие трешку, выходят за конкретные вещи, их что-то не устраивает, а украинцы, которые зарабатывают 200 и их всё устраивает и они не выходят, — мне начали писать многие люди, которые проживают во Франции: «Толя, спустись на землю. Там не 3 тысячи зарплата».

Просто мне тяжело представить, как имея 3 тысячи, прожить в Париже. Это сложновато. Оказывается, люди получают меньше. Люди и полторы получают и так далее. И при этом они видят, куда расходуются налоги. Они прекрасно видят этих путешественников. Потому что есть беженцы… почему-то, знаете, говорят, что беженцы — беженцы, беженцы… Это не беженцы — это путешественники. Причем сейчас уже в соответствии с новым пактом о мигрантах, который в Германии активно проталкивают, они теперь могут запрашивать убежище из-за климатических условий. Климатические беженцы. Пошел дождь и…

И.Баблоян― То есть мы с Максимом, например, говорим: «В России очень холодно, невозможно…».

А.Шарий― «Достал этот мороз! Уже достал нас этот мороз, уже не можем — рыгаем от него». Приезжаете и запрашиваете. Но у вас внешность немного не та, которая нужна, чтобы вы начали получать правильный соцпакет.

И.Баблоян― Что с нами не так? Мы слишком хорошо выглядим?

А.Шарий― Вы же понимаете, как вы выглядите и как выглядят те ребята. Я не хочу, чтобы вы попадали под какие-то санкции из-за того, что я сейчас скажу.

М.Курников― Вы, в общем, понимаете, что то, на что вы намекаете, говорить неприлично. Ну, прямо скажем, ну, серьезно.

А.Шарий― Скажем так, что политкорректность дошла до такого маразма, что я не могу сказать, что ребята черные. Я должен сказать: ребята сильно загоревшие. Вот ребята сильно загоревшие — лучше, чтобы они не говорили ни на каком языке, кроме своего диалекта, вот тогда и примут с распростертыми объятиями. Что они умеют делать? Ни хрена. Вот они ни хрена и не делают на самом деле.

И этих путешественников огромное количество. Это мигранты, это не беженцы. Их принимают. Но если они что-то кушают, где-то живут, во что-то одеваются — значит, кто-то за это платит. За этот платит бюджет.

М.Курников― Возвращаясь к протестам. Кто участвует в этих протестах, кто надевает эти жилеты?

А.Шарий― Я даже и не уходил от этих протестов. Я сейчас о них и рассказываю. Бюджет наполняется за счет выплат налоговых. И эти налоговые выплаты настолько достают людей, что владельцы крупных корпораций вдруг начали менять гражданство. Сначала это было смешно. И в «Фигаро» писали: «Пошел вон, богатый ублюдок!» — касательно владельца Louis Vuitton, например.

А потом все начали понимать, что дуб, на котором растут эти желуди. Что можно жрать, жрать, но они откуда-то должны появляться. Когда владельцы крупных состояний начали сваливать в Бельгию даже, хотя там тоже налоги не сахар, но по сравнению с Францией супер, — все начали понимать, что что-то происходит не так.

И когда это дошло до низов, низы восстали. И там не только французы, не только парижане я имею в виду. Туда приезжает много людей из других городов. Происходит это на выходных. Знаете. почему? Потому что они работают в остальные дни. Нельзя сказать, что это какие-то идиоты, которым нечем заняться. Это люди рабочие, это люди, которые работают, работают, но они понимают, что они шиш получают из того, что они могут получать. А деньги идут не туда.

И Макрон начинает уже пытаться… Причем это не проблема Макрона, а больше бы я даже сказал, что Олланда. Потому что Олланд пришел со своей прекрасной политикой изначально. Мы помним этот популизм, доходящий до абсурда, когда он ездил в метро типа чтобы быть ближе к народу и так далее. Весь этот бред уже не работает. Когда люди отчисляют 70% налогов, — это всё, это трэш.

М.Курников― Можно ли сказать, что эти протесты уже добились своего? Макрон же много чего пообещал.

А.Шарий― Да, конечно, они добились своего. И я не знаю, когда они остановятся. Потому что они понимают: если они тормознут, то потом опять, заново это всё поднять — это будет не та история. Это не Каталония, где постоянно, вы посмотрите, что происходит. Они уже дошли до конечной точки, им сказали: «Берите независимость!». И они — раз! — и остановились. То есть никто не стреляет, вертолеты не бомбят. Говорят: «Берите!» Они не знают, что с ней делать. И дают заднюю. Через год опять все забыли и опять выходят, требуют независимость до тех пор, пока им не скажут: «Берите, давайте… Что вы будете с ней делать?»

Касательно того, кто участвует в протестах. Я же говорю, что это люди рабочие. Я вчера видел ролик, где идет африканец , который приехал в Германию. Он идет, хочет поблагодарить немца и благодарит одного, говорит: «Спасибо, что дали мне бесплатное жилье, за то, что дали мне покушать». Тот говорит: «Я не немец. Я албанец». Он идет дальше… Тот говорит: «Я не немец. Я араб». Он говорит: «А где все немцы?» — «Они все на работе». Понимаете, в чем дело? Эти люди на работе. Поэтому они приезжают на выходные требовать своего.

Но там есть еще ребята интересные какие. Это ребята из дальних округов, скажем так. Это ребята из пригорода. И вот эти ребята, знаете, как те вороны, которые на трупы слетаются. Когда происходит движуха, они начинают тут же бить банковские структуры всякие, заходят туда. Не забегают, а заходят, начинают рыться, что-то забирают — уходят. Разгромили бутики хорошие.

Вот эти ребята, они придают нехороший оттенок протестам. На самом деле радикализма очень много, конечно. Но вот эти ребята, они просто ходят и собирают себе то, что хотят. А потом выходят в Луи Виттонах своих на райончиках, сидят уже не в «Адиках», а в «Луи».

М.Курников― Анатолий, если завершать тему того, как это происходит во Франции. Впереди праздники, впереди, наверное, какое-то успокоение ситуации. Вы думаете, что это будет, так или иначе, продолжаться, или то, что заявил Макрон и, в принципе, что какая-то активная фаза протеста прошла, говорит о том, что больше это ситуация всерьез накаляться не будет?

А.Шарий― Неизвестно, что будет. Я бы сейчас хотел сказать, что будет вот так и вот так и быть пророком, таким образом. На самом деле никто не знает.

М.Курников― То есть какого-то успокоения не чувствуется?

А.Шарий― Нет, не чувствуется. Но понимаете, в чем дело. В будни вроде как всё — затихло. А потом опять суббота, воскресенье — и по-новому понеслась! Смотрите, что в Страсбурге произошло. Как будто бы назло, как будто бы Макрону назло. Те ситуации, к примеру, как в Страсбурге, они демонстрируют… Во-первых, очень много попустительства произошло касательно людей, которые живут в этих интересных районах. Во-вторых, совершенно беззубость и непрофессионализм структур, которые должны отслеживать таких людей.

М.Курников― В чем это проявляется?

А.Шарий― Я вам скажу, в чем это проявляется. Не далее как вчера были замечены беспилотники, которые начали кружить над аэропортом, над летным полем. Службы даже не могли найти, кто запускает эти беспилотники.

Также вчера появилась информация — марокканцы, причем сообщили после того, как отрезали головы этим двум туристам, — что есть 4 человека в Германии, которые планируют теракт на рождественские праздники в аэропорту в Штутгарте, по-моему. И эти же ребята были замечены в нескольких аэропортах. Их снимала полиция. То есть они выходили из машин, фотографировали — уходили. Их не смогли задержать. Я не знаю. Для меня это очень тяжело понять, как, где на трасах везде есть камеры, всё можно отследить — там серьезное наблюдение — нельзя найти этих людей.

То же самое история во Франции, еще хуже история во Франции. И сейчас все замерли в ужасе, ожидая, что же может произойти, потому что эти алибабы захотели что-то там взорвать вместе с собой, конечно же. а этом самое плохое, потому что они хотят зайти с поясом шахида и взорвать. В Штутгарте, например, нету рамок. Я вообще мало где вижу рамки.

И.Баблоян― Подождите. Я вот была буквально полторы недели назад во Франции, в Ницце. Очень много полиции на улице, очень много полиции.

А.Шарий― Полиция, которая на улице ходит в Ницце, вы имеете в виду вояк с автоматами?

И.Баблоян― Да.

А.Шарий― Да, вот они могут ворон разве что пугать. Они создают иллюзию безопасности. На самом деле в Париже 80% полиции — это так называемые «тихари». Они без формы. И машины у них не обозначены, без раскраски. Вот это вот самое действующее. В Монако, к примеру, мы не очень много видим полиции, но там безопасней всего, потому что там наводнено ими всё, и там на каждом дереве, даже маленьком кустике — везде камеры. Всё это отслеживается.

Почему полиция Франции в очередной раз лажанула? Зная, что этот человек… Вы знаете, сколько раз он был судим? 27 раз… или 19 раз или 9 раз… Я не помню, но много раз. Это точно я знаю. И он был в списках людей, которые под особым контролем. А потом поиски его — на самом деле это позор, я считаю. Все знали, где он скрывается. И — о господи! — он там и скрывался, в этом районе.

И.Баблоян― Хорошо. А с чем вы это связываете? Если все знают, но принципиально не ловят — почему?

А.Шарий― Вот смотрите, Марокко сейчас сообщило о четырех людях. Они опять-таки в списках, эти люди опять в списках как потенциальные НРЗБ.

М.Курников― Анатолий, правильно ли я вам понимаю, что вы сторонник того, чтобы у спецслужб было иногда меньше уважения к правам людей или правам конкретных людей из конкретных стран, чем то, как к этому сейчас относятся в Европе?

А.Шарий― Конкретных людей из конкретных стран. Но чем больше выходит слюнявых людей, именно со слюнями. Они любят одеваться в разноцветные одежды. Они днем тоже гуляют — потому что большинство на социале — с плакатами о том, что «Толерантность… Хватит преследовать…». Тем хуже однозначно.

И общество во Франции постепенно эта ситуация достала. Причем не обязательно думать, что она не достала людей… африканцев, которые работают, которые имеют образование. Очень много есть ребят, которые имеют родителей уже французов, но они африканцы, то есть африканского происхождения, или же они приехали, но они приехали не с тем, чтобы ночевать под забором и грабить прохожих, а с тем, чтобы чего-то добиться. И вот эти людей тоже очень сильно достало.

Очень сильно достает ситуация, конечно, русских, русских немцев. Самое странное, что русские немцы сейчас являются как будто бы последними носителями немецких традиций. Такое впечатление, что они сейчас наденут эти подтяжки баварские — пойдут с сосисками. А сами немцы… ну, Германия это вообще отдельная история, я не хочу…

М.Курников― Ну, понятно, они настроены против мигрантов, хотя сами таковыми являются.

А.Шарий― Они не являются таковыми. Тут очень важно.

М.Курников― Не такими же, но тоже мигранты.

А.Шарий― Они работают. Эти люди работают, они наполняют бюджет, они платят налоги.

М.Курников― Вы просто исходите из формулы, что те мигранты, которые приехали из арабских стран или Африки, все бездельники. Так нельзя. Ну, это не так.

А.Шарий― Ни в коем случае. Типун мне на язык, если я такое скажу.

М.Курников― Но просто это звучит так — то, что вы говорите.

А.Шарий― Эти люди едут в Европу, имея деньги на проезд. А иметь деньги на проезд, чтобы оттуда приехать сюда, это надо иметь тысяч 7. 7 тысяч — это там можно купить деревню, наверное. Вот в чем дело. Не простые люди едут, не просто так — доехать до Европы.

И когда человек спасается от чего-либо, он доезжает до границы того, куда он бежит и — Вау! Класс! Спасибо! Эти люди выбирали раньше Австрию четко. Они знают прекрасно, куда надо ехать. Сейчас — Германия. Они уже даже из Франции начали чуть-чуть бежать, потому что не очень много социалки.

М.Курников― Завершая про протесты. Какое социальное поведение, скажем так, ближе вам: то, которое во Франции или то, которое в России, когда всё максимально законопослушно, когда на протестных акциях не переворачивают машины, не жгут и ничего не грабят?

А.Шарий― Понятное дело, мне бы и во Франции больше понравилось, если бы они не жгли машины. Людей, абсолютно не имеющих отношения ни к власти… это уроды настоящие — те, кто поджигает машины. У меня видео. Там мини стоит какой-то девушки или женщины. Какой-то ублюдок тупоголовый подходит и поджигает. В любом случае я за мирный протест.

М.Курников― Но скорее за протест, чем за ворчание.

А.Шарий― Нет, скорее за протест, потому что если людей достало, они имеют право выйти и выказать свой протест, и их за это нельзя сажать в автозаки, конечно.

М.Курников― Давайте теперь перейдем к отношениям российско-украинским, тем более, что вы как раз много об этом говорите. Кстати, у нас был вопрос: у вас зрителей на вашем канале больше из России или больше из Украины?

А.Шарий― Из Украины, конечно.

М.Курников― Россияне тоже смотрят. Я так понимаю, второе место по популярности.

А.Шарий― Тут было как. В процентном отношении иногда превышало, но процентное соотношение — это ни о чем, потому что Россия больше, в России людей больше и так далее.

И.Баблоян― Понятно. Это некорректно тогда.

М.Курников― Но, тем не менее, много людей из России тоже смотрят.

А.Шарий― Как вы понимаете, из России не значит, что россияне или значит, что русские.

М.Курников― Тоже верно. Анатолий, как вы смотрите на ту историю, которая сейчас происходит между двумя церквями? Точнее, церковь-то, может быть, одна, религия одна, но сейчас идет такое активное деление. Как вы к этом относитесь, как вы на это смотрите?

А.Шарий― Я к этому отношусь как к преступлению.

М.Курников― С чьей стороны?

А.Шарий― Со стороны, конечно, украинской действующей власти. И оценка данному преступлению, я уверен — аминь — будет дана, спустя годы, а, может быть, даже очень рано, потому что сейчас всё очень быстро происходит. То, что они начали делать, такого не делал последний козел, вот на моей памяти такого не делал в Украине…

Для меня, допустим, церковь в том виде, в котором она существует, православная, то, что мы знаем в большей мере — да, это «мерседесы», все остальные дела, бронированные автомобили. Это в большей мере, конечно, бизнес, к сожалению. И старая эта притча, что Иисус говорит, что «меня туда давно не пускают».

Но я знаю точно, что есть сотни тысяч, миллионы людей, которые искренне верующей, пускай в чем-то неграмотные в смысле веры, не читали Библию так, как надо ее читать верующему человеку, но, тем не менее, они туда приходили и они получали слово Божье.

Я знаю, что есть множество молодых священников в УПЦ… Но она, вообще — УПЦ. МП — это добавляют для того, чтобы подчеркнуть, смотрите, что она…

М.Курников― Московская. Конечно.

А.Шарий― И там есть молодые священники, их достаточно много. Это новая формация священников. Они по-новому смотрят на многие вещи, на каноны некоторые, но не на общепринятые церковные, а на то, как надо общаться с паствой и так далее. Это очень хорошие ребята. И очень много людей украиноязычных в западных регионах, они являлись прихожанами. Им плевать надо было: МП, ПЦ, ТП и так далее. На самом деле они приходили туда получить слово Божье.

И у этих людей хотят фактически забрать и тех людей, кто им проповедовал… Они говорят, что они не будут забирать — они будут забирать. Они будут забирать, будут приходы подминать под себя. Это очевидно абсолютно. Потому что на законодательном уровне они закрепляют некоторую формулу, по которой прихожане смогут голосовать, к какому приходу они относятся.

М.Курников― Это прекрасно. Это прямо демократия.

А.Шарий― Да, это прекрасно. Только если вы сможете мне объяснить, как обозначить, кто является прихожанином церкви. Потому что нет списков прихожан церкви. В церковь ты заходишь, ты не заходишь… Есть район… вот здесь твоя церковь… А приезжает два автобуса с молодыми людьми… какие-нибудь НРЗБ. Или просто каких-то пэтэушников набрали. Они приехали и проголосовали, что «мы считаем, что вот это должно входить в нашу объединенную Украинскую церковь автокефальную.

А жители местные скажут: «Подождите, стойте!..» Но жителей местных 30 человек, а тех навезут 300 человек — попробуй отследи. В списках нет. Это ужасающе, на самом деле. Это узаконенное рейдерство, и оно будет происходить. Еще не происходит. Хотя на вашем ТВ кричат: «Вот там отжали!»

Я не считаю, что это происходит именно так, как оно задумано. А задумано массово, задумано под контролем преступных группировок это. Потому что фото известное Петра Алексеевича с людьми, с которыми он фотографировался в церкви. Это уже всем известно, что это за люди. Во всяком случае, Юрий Витальевич Луценко, нынешний генпрокурор называл их в свое время криминальными авторитетами.

И.Баблоян― Анатолий, скажите, у вас ведь остались наверняка друзья в Украине. Есть среди них верующие люди?

А.Шарий― Конечно, множество.

И.Баблоян― Для них это важно или им плевать?

М.Курников― Они это обсуждают или нет?

А.Шарий― Нет, им это очень важно в каком разрезе. Если бы просто переименование было, то им бы и плевать было. Но они туда придут и увидят там Евстратия (Зорю), к примеру из Киевского патриархата. Евстратий (Зоря), который публиковал у себя на стене рассказы про епископа Дрочку. То есть понимают, что это нездоровый человек.

Они увидят других людей. Они увидят Филарета, к примеру, который произносил речи, что люди Донбасса — это им наказание за грехи — война. То есть человек тоже уже в маразме по факту.

И они будут приходить туда и видеть таких людей. Они будут слышать то, что война святая есть. Нет никакой святой войны. Если ты убиваешь себе подобного, это уже не по-христиански. Мы можем подменять, но мы открываем Библию и всё — открываем рты и читаем там: «Не убий» — всё. «Относись к ближнему, как к самому себе».

Они будут видеть там таких дегенератов абсолютно, как пастырь Мохненко. Он протестантом себя называет. На самом деле, он туда тоже может припереться и что-то там рассказать. Это нездоровый человек, больной. Это тот, у которого дети копали траншеи. Они не хотят там таких людей встречать. Они хотят видеть людей, своих духовников, они хотят видеть тех, к кому они привыкли как минимум.

М.Курников― Я обращаю внимание, что вы, так же, как и ваши оппоненты, а просто люди, которые исповедуют другие взгляды, очень часто позиции, которые им не нравятся или людей, чья позиция им не близка, называют глупыми, их позиции называют глупыми и так далее. Мне просто интересно. Вы же понимаете, что это просто такой прием? Или вы действительно искренне считаете, что всё, кто с вам не согласен, они глупы?

А.Шарий― Наоборот, я всегда принимаю чужую позицию, я ее принимаю с радостью, кроме оскорбительной. И у меня даже написано в соцсетях, что ты можешь быть фашистом, коммунистом, кем хочешь, но только ты не должен быть антисемитом у меня в соцсетях, допустим. Пожалуйста, я принимаю любую точку зрения. У меня на канале были и коммунисты, и фашисты, кто хочешь.

М.Курников― То есть вы не замечаете, что используете этот прием, что называете те, кто с вами не согласен, глупцами?

А.Шарий― Я бываю иногда радикален, и я корю себя за это, поверьте.

М.Курников― Мы сейчас прервемся на новости и после новостей обязательно продолжим с вами говорить.

НОВОСТИ

И.Баблоян― Максим Курников, Ирина Баблоян. Программа «Персонально ваш» продолжается. Блогер Анатолий Шарий у нас по Скайпу. Можно наблюдать Анатолия в YouTube. Анатолий, скажите, пожалуйста. Вчера была ежегодная пресс-конференция Владимира Путина, президента Российской Федерации. Вы ее смотрели?

А.Шарий― Нет.

И.Баблоян― А что-нибудь читали? Там как раз говорил немного про Украину. Вас интересует, вообще, что вот он…

М.Курников― Что говорит Путин об Украине?

А.Шарий― Вообще нет. Извините, но…

И.Баблоян― Можете не извиняться

М.Курников― Это как раз такой тест. Мы как раз хотели это понять. Смотрите, произошла история в Керенском проливе, которую российская сторона называет провокацией Украины, а точнее даже, напрямую Порошенко, которому нужно якобы подправить рейтинг. Как вы смотрите на эту историю, кто в ней прав, а кто неправ?

А.Шарий― Я изначально не называл это провокацией ни с одной, ни с другой стороны. Я просто опубликовал видео, которое является на данный момент до сих пор самым полным видео. Видео с аудио я опубликовал. Полное аудио того, как происходила вся эта ситуация, сколько раз были запросы касательно того, что «вы не можете заходить», сколько раз с украинской стороны говорили: «А вы не можете нарушать закон» и так далее. Я это выложил. Разбирайтесь сами. Вот и всё.

Все начали разбираться. Потом меня обвинил сразу же с украинской стороны, что это запись ФСБ. Блин, а чья? Ну, понятно, что ФСБ, потому что погранцы — эфэсбэшники.

С другой стороны, меня еще в чем-то… Меня постоянно, знаете, пытаются натянуть в какое-то прокрустово ложе, что я пророссийский…

М.Курников― Именно поэтому, Анатолий, мы вам никакой готовой позиции не даем, мы хотим от вас услышать, как вам кажется, имели ли право проходить эти суда, а если не имели, правильно ли с ними поступили?

А.Шарий― Там была стоянка, насколько я знаю. Я не помню, как он называется точно, там стоят суда, и там их много стоит. И они стоят там по несколько дней. Они злые там сидят, эти моряки. И они тоже отпускали там комментарии по поводу украинского судна с российской стороной. Они там матом говорили: «Да стрельните уже по ним, утопите!» И так далее. «Арестуйте всех!» — в таком плане.

Я точно знаю, что по какой-то причине российская сторона сказал, что «тормознитесь, пока что вы не можете заходить в эти воды». Эти сказали, что «мы можем заходить в эти воды». Если бы я начал разбираться, листать свод морских законов и так далее, то, может быть, я понял чуть больше. Я точно знаю, что несколько часов происходила эта многосерийка, где одни говорили, что «мы можем», другие говорили, «мы не можем». Потом те начали говорить: «Помогите, помогите! Вы в нас стреляете…». И так далее. И потом всё закончилось, и потом уже перетекло все плавно в политическую плоскость.

Я не скажу, что это было выгодно Порошенко для поднятия рейтинга. Ему не для этого нужны подобного рода вещи. Ему подобного рода вещи нужны были, в частности, для введения военного положения. Он сейчас слегка подзабыл, у него память слабая, знаете, как у престарелого. На самом деле, он сейчас говорит, что он ввел военное положение из-за того, что количество танков, сосредоточенное на границе со стороны Российской Федерации просто колоссальное, что войска сосредоточены. Не-не-не, не надо нас путать, у нас все ходы записаны. Военное положение было введено конкретно из азовской ситуации.

Нужно ли Порошенко военное положение? Конечно, же ему нужно военное положение. И я объяснял, для чего оно ему нужно. Оно ему нужно было для переноса выборов, потому что он четко знает, что он не влезает, не получается. Если бы он был на втором месте или даже на третьем, у него были бы шансы. У него шансов нет. Он прекрасно понимает, что он не пройдет, что даже и админресурсом натянут пусть 8%, ну, не получается. Зеленский — ну, это уже цирк, понимаете — его обходит.

Поэтому, конечно, Порошенко нужны такие ситуации. И поэтому я и заявлял впоследствии, что я уверен, что он будет делать еще некоторые телодвижения, подставляя, конечно, не своих детей, а чьих-то детей. И вполне возможно, что он может сделать совсем плохие вещи. Это уже не мои слова, а это слова депутатов Верховной рады, с которыми я общаюсь. И они отнюдь не в оппозиции. То есть это даже не оппозиционный блог, скажем так. Ребята видят, что у человека съезжает шифер, и на самом деле опасаются — скажу своими словами — это террористических актов, конечно же. То есть я лично опасаюсь за здоровье Юлии Владимировны Тимошенко, к примеру. Я уверен, что она окружила себя профессиональной охраной.

Очень просто сейчас в Украине, к сожалению, осуществить и сказать, что это осуществила российская сторона. Для чего? Для дестабилизации обстановки. Зачем дестабилизировать обстановку, где она и так дестабилизирована? Ну, вот так вот. То есть для чего нужна дестабилизация? Для того, чтобы опять-таки перенести выборы, сказать, что «в такой ситуации, извините, мы не можем проводить, мы волнуемся за безопасность людей, которые придут на выборные участки» и так далее.

Он бы протянул и в этот раз с военным положением перенос выборов, но не получилось, потому что Верховная рада встала на дыбы. Слишком просто это было, это было разгадано и получилось на месяц военное положение.

М.Курников― Анатолий, а если говорить о том, какова позиция Порошенко, мы понимаем, что вы его критик, что он вам не нравится как политик, что вы считаете его неудачным президентом, но считаете ли вые руководство Украины, его, в частности, русофобами? Потому что именно такое определение им дает руководство Российской Федерации.

А.Шарий― Да ну, какие они русофобы? Играть в русофоба — это одно. А быть русофобом — совсем другое. Я видел реальных русофобов. Это люди зачастую странные. А некоторые, наоборот, убежденные. Убежденные русофобы, которые на книгах Дмитрия Донцова, допустим, взращивались, читали труды Бандеры и так далее, — это люди убежденные. А вот эти вот — это барыги на самом деле. Как они могут быть русофобами, если они ведут торговлю с Российской Федерацией? Как можно быть русофобом и при этом торговать с ними? Нет, я не думаю, что они русофобы.

М.Курников― Но вы говорите, иногда могут притворяться. То есть они разыгрывают эту карту, на ваш взгляд?

А.Шарий― Конечно. Они говорят то, что хочет слышать электорат.

М.Курников― А электорат… а, кстати, на Украине или в Украине вы говорите, Анатолий?

А.Шарий― Я говорю, в Украине .

М.Курников― И так правильно? Есть позиция?

А.Шарий― Я считаю, так правильно.

М.Курников― А это оскорбляет, когда говорят — на?

А.Шарий― Мне абсолютно всё равно, хоть у Украине называйте.

М.Курников― Хорошо. Тем не менее, возвращаясь к этой ситуации. Электорат хочет слышать, как вы выражаетесь, русофобские вещи или нет?

А.Шарий― Конечно, да.

М.Курников― Почему?

А.Шарий― Почему — я вам могу сказать очень просто. Смотрите, это займет полторы минуты. Я опубликовал видео о выдающемся украинском композиторе, который был убит. И его «Щедрик» играют во всем мире. Во всем мире знают эту мелодию. То есть все знают. Оказываются — О, да ты что! — это украинец написал.

Да. Когда я опубликовал это видео, в комментариях стали появляться отдельные, скажем так, россияне, которые начали рассказывать о том, что Украины нету, ее не существует, поэтому Леонтович не может быть украинцем, он россиянин на самом деле. Они начали говорить, что его не мог убить чекист, его убил, скорей всего, какой-то хохол и так далее.

Вот я не понимаю, для чего это делают эти люди, но, тем не менее, они задают тон в соцсетях, к примеру, в том числе. Их немного от общего количества. Но это читает, допустим, украинец, который относится нейтрально: «Да ладно, короче… Да задоблали, вы знаете, «старшим братом», всем этим своим великорусским шовинизмом».

Я не могу понять, зачем? Если братья, так ну, давайте там… равные. Нет, мы — «старший брат». И вот это укоренилось у многих в россиян в голове, и это играет против самой России. Это очень плохо.

Большинство, слава богу, моих читателей говорят, что идиоты есть везде — в таком плане. Но это бросается в глаза. И зачем надо в каждом выражении про украинский язык писать, что это не язык, а это быдло-мова, к примеру? Вы понимаете, что такое отношение к украинскому всему и к Украине в целом вызывает соответствующее отношение к россиянам, которые зачастую не виноваты, что какие-то идиоты такое пишут. Поэтому у большинства складывается такое впечатление.

Ну, и плюс СМИ. Там зомбирование идет по полной. Там призывают ненавидеть не российскую власть, а просто всех русских. Это факт, это на президентском канале такое происходит.

М.Курников― Это очень интересно, Анатолий. Правильно ли я вас понимаю, что чтобы стать президентом Украины, нужно вести антироссийскую риторику? Давайте не будем использовать «русофобскую» — слово, но антироссийскую историку. Это необходимая вещь, чтобы сегодня побеждать на выборах в Украине ?

А.Шарий― Можно долго растекаться мыслью по древу, но я скажу одним словом — да.

М.Курников― Хорошо. Давайте пойдем дальше, потому что есть еще несколько вопросов. Вы передавали вопрос про Олега Кашина в наш прошлый эфир.

А.Шарий― В России одни зомби против других зомби.

И.Баблоян― Ну да.

М.Курников― Почему вы считаете, что это так происходит? Объясните свою мысль?

А.Шарий― Я считаю, что на него набросились. Я помню, за что на него набросились те люди, которые еще вчера говорили, что Кашин наш — эти же люди на него набросились за его интервью. Надо припомнить, что он там в интервью говорил. Но я его разбирал, и там я не видел ничего ужасающего. Там ужасного ничего не говорил.

И.Баблоян― Мы не про ситуацию с Кашиным, а как раз именно, почему одни зомби против других зомби?

А.Шарий― Ну, люди, которые можно переключить — вот так вот — для того, чтобы они набросились на того, кого вчера целовали во все места, а сегодня стали начали называть его шлюхой, проституткой, — ну, это зомби однозначно. То есть человек вменяемый, адекватный, я не могу наброситься на того, кого вчера восхвалял. Я должен буду проанализировать, как-то более мягко это всё…

У меня нет этого переключателя, который есть у зомби. Почитайте комментарии, которые сейчас вам пишут. Я их сейчас не вижу. Но я убежден в том, что там хватает такого идиотизма, который нормальный, адекватный, вменяемый человек написать не может. Там, начиная с того, что меня в Европе ищут за то, что я насиловал детей и заканчивая тем, что я получаю деньги из Кремля. Вот такой бред может писать только абсолютно маразматический зомби. Зачитайте вопросы, комментарии. Я готов ответить.

И.Баблоян― Да нет. Вот у меня назрел только сейчас один вопрос: Сенцов — террорист или не террорист?

А.Шарий― Нет, я не знаю. Я знаю точно, что даже то, что доказано — поджигание двери там и всё — на терроризм это не тянет. Кольченко в этом сознался. Сейчас рассказывают: Кольченко ни за что, только зато, что он украинец. Не, ребята, не только за то, что он украинец, он сознался в этом, он в этом признался не под пытками. То есть это было четко. Потом Черний. Черний вообще всех сдал. Полностью дал все показания на всех. И я так понимаю, что именно из-за него было…

М.Курников― Не забывайте, какие обстоятельства, как он, как говорите, всех сдал.

А.Шарий― Ну да, Афанасьев тоже рассказывал, что его закрывали обрыганным противогазом и так далее. Я абсолютно уверен, что Афанасьев — потому что видео в интернете — он не похожа на избитого, испуганного человека. Он дает показания для того, чтобы смягчить себе наказание.

И потом в итоге внезапно, чудесным образом он оказался уже в Украине , он пошел на обмен. И сейчас внедрение агента произошло вот так вот, потому что он сейчас в министерстве работает, отъел вот такую ряху и доволен жизнью.

То же самое должно было произойти с Александром Костенко, который сотрудничал с ФСБ, и есть доказательство этому, и это доказательство было у СБУ и сейчас есть. Но его пытались так же внедрить, делали из него героя. Анатолий Шарий поломал всем игру — как бы не получилось.

И.Баблоян― Нехороший какой вы человек!

М.Курников― Анатолий, вы, кстати, правы, что очень многие слушатели и зрители трансляции пишут о вашей возможной связи с Кремлем. Вы всегда довольно резко на это реагируете. Если верить интернет-сообщениям, даже подавали в суды тем людям, которые в СМИ говорили. Почему вас это задевает? Почему вам кажутся такие слова оскорбительными?

А.Шарий― Я так полагаю, что такие слова пишут те — я буду говорить так как есть, — чьи матери работали проститутками. Но ничего тут страшного нет. То есть мать работала проституткой, и он привык, кто-то что-то должен делать только за деньги.

М.Курников― Это тот самый случай, о котором я говорил, Анатолий.

А.Шарий― Ну, профессия такая у их матерей была. Я-то тут при чем? Их матери были проститутками и обязательно брали деньги за то, чтобы говорить правду.

В чем заключается моя работа на Кремль? В том, что я регулярно макаю… вчера эту пресс-конференцию манул, еще что-то? Мне не надо это доказывать. Я приходил в суды и в судах эти утверждающие плыли. Они рассказывали, что Кремль — это башня средних веков. Это в суде они такое рассказывали. На радио «Свобода» один человек рассказывает – Портников…

М.Курников― Анатолий, подождите. Вопрос не в этом. Почему вам кажется, что быть связанным с Кремлем, так или иначе — это позорно, это портит репутацию?

А.Шарий― Потому что у Украины с Россией война. Вы чего? Как ее ни называй, это война. То есть можно было говорит о том, что это напряженная атмосфера какая-то… Да нет, это война, натуральная война.

М.Курников― То есть для вас работать на Кремль — работать на врага.

А.Шарий― Конечно. Но, понимаете, в чем дело — на врага украинского народа, скажем так. Потому что Кремль в глазах украинского народа, скажем, является средоточием зла. Вот из-за чего происходит всё… Как можно работать на Кремль, будучи украинцем? Надо тогда сказать: «Да я не хочу быть украинцем». У нас много таких бегают по телеканалам, которые выражаются об украинцах — хохлы, там всякие мерзости говорят.

Одну красотку сейчас высылают вон из России, потому что ФСБ что-то на нее накопало. На 25 лет пока-пока. Вот таким человеком быть — это быть мразью. Это быть тем же Бабченко, который приехал в Украину — начинает обсирать россиян. Он не говорит про Кремль, что Кремль такой-то… Он начинает говорить про всех… Он говорит: «Чем больше умрет пенсионеров, тем лучше…». Он идиот, вы понимаете.

Быть идиотом я не хочу, поэтому подаю в суды, и в судах все плывут и говорят, что «мы ничего не можем подтвердить, мы не то имели в виду». Мне надоело уже подавать на них в суды. Это мокрицы какие-то. На них подаешь в суд — они приходят и мычат.

М.Курников― Анатолий, россияне, русские и те, кто живет на Украине, украинцы, они имеют перспективу хороших отношений в ближайшие 5-10 лет, или градус взаимной напряженности сегодня такой, что не за пять, ни за десять, а, может быть, и больше лет отношения не наладятся?

А.Шарий― Нет, не наладятся. За 5 лет, я уверен на сто процентов. 10 лет… я же повторяю, что в мире так все быстро меняется. Кто его знает. Но в ближайшие 5 лет — нет, к сожалению.

М.Курников― Вы разделяете эту формулу: «Никогда мы не будем братьями»?

А.Шарий― Может быть, когда-нибудь мы опять и станем братьями. Но, пожалуйста, давайте — близнецами, а не кто-то старший, кто-то младший.

М.Курников― Но, вы знаете, даже среди близнецов бывают такие: кто-то все равно из них старший, а кто-то младший, так бывает.

А.Шарий― У меня нет ненависти к русским. Я общаюсь с русскими. Я постоянно встречаю русских на Западе. Это надо быть абсолютно идиотом на самом деле, вот именно что-то с головой. Я уверен, что Бабаченко — психбольной. Потому что нельзя ненавидеть НРЗБ народ.

М.Курников― Сколько человек за время эфира вы называли больными!..

Я хочу спросить вас о том, на чем вы во многом и приобрели свою популярность — о СМИ, которые друг друга обвиняют во лжи. Дело в том, что Russia Today сегодня (в широком смысле слова) проверяют в Британии, на этой неделе, а ВВС начали проверять в России. Насколько, вам кажется, это зеркальные вещи, насколько Russia Today и ВВС — это про одно и то же, насколько действия государства и в той и в другой ситуации оправданы?

А.Шарий― Я считаю, что зеркальные меры важны и нужны обязательно, в любом случае. Я не хочу сравнивать Russia Today с ВВС…

М.Курников― А мы как раз хотели попросить вас это сделать.

А.Шарий― Сравнить?

М.Курников― Да.

А.Шарий― Во-первых, сейчас стало простреливать очень много на западном ТВ фейков, один другого краше. Я тоже публиковал эти фейки. Сейчас широко разошелся там плакат «Макрон». «Макрон, пошел вон!» и просто замазали и так далее. То есть такого рода вещи.

Смотрите, какая у меня позиция. Если вы нашли конкретную ложь от Russia Today, предоставьте эту ложь и, пожалуйста, наказывайте их законкретику. Не наказывайте их за… вот, в общем, они агитировали за Трампа…

И.Баблоян― За оппозицию.

А.Шарий― К пример, они агитируют за оппозицию, они говорят то-то. Ну, так и что? Множество СМИ, которые действуют в России, агитируют за оппозицию… Допустим, радио «Свобода». Ну, это, на самом деле, нонсенс для меня — работа радио «Свобода» в Москве. Я же вижу, что они пишут, я вижу, как они это пишут.

М.Курников― Возвращаясь именно к этой ситуации — Russia Today и ВВС, — насколько, на ваш взгляд, они играют по одним правилам?

А.Шарий― Я думаю, что ВВС чуть менее пропагандистское, чем Russia Today, скажем так. Но при этом, я уверен, что зеркальные меры — это правильно и четко и точно.

М.Курников― Спасибо! Это был Анатолий Шарий, который был с нами по Скайпу из Франции.

И.Баблоян― До свидания!

Анатолий Шарий: О Франции, УПЦ и детях пpocтитyтoк

Похожие статьи: