18 марта 2018 года Владимир Путин победил на четвертых президентских выборах в его политической карьере. Победил с триумфальным результатом, и, казалось бы, можно почивать на лаврах. Думаю, однако, что эта победа продемонстрировала не только огромный личный авторитет главы российского государства, но и серьезные проблемы, с которыми сталкивается политическая система.
Начнем с простого анализа результатов. Набравший 76,7% Путин получил более чем в три с половиной раза больше голосов, чем все остальные кандидаты вместе взятые. При этом он единственный выступал самовыдвиженцем. Остальные 7 кандидатов были выдвинуты партиями, представлявшими весь политический спектр (от правых до левых, включая радикалов и умеренных, патриотов и компрадоров).
О чем говорит этот результат, кроме, конечно, абсолютного доверия народа к действующему главе государства? Об абсолютном недоверии к политическим партиям. Причем любым. Подозреваю, что Путин потому и отказался выдвигаться от партии, что это могло бы снизить, но никак не увеличить его поддержку.
Это значит, что в ближайшие шесть лет монолитности российской власти ничего не угрожает и поддержка ее народом будет оставаться на стабильно высоком уровне. За счет авторитета Путина. А дальше возникает вопрос преемственности.
Подчеркиваю, не преемника — это как раз не проблема. Можно изменить Конституцию и обеспечить действующему президенту еще минимум два срока. Он находится в прекрасной физической форме и вполне способен руководить страной до 2036 года. Можно не менять Конституцию. Уже сейчас авторитет Путина таков, что при любом преемнике он вполне может выступать в роли Ден Сяопина, чьи советы в свое время значили для китайских товарищей больше, чем решения официальных органов.
Тем не менее, любое из возможных решений, направленное на юридическое или фактическое продление полномочий действующего главы государства, является паллиативным — оно откладывает проблему, но не снимает ее.
Более того, можно предположить, что партийные структуры будут и дальше деградировать. Следовательно, объективно ситуация будет ухудшаться, поскольку вместе с ними будут деградировать механизмы обеспечения преемственности избранного политического курса.
Я абсолютно уверен, что Путин не просто понимает наличие этой проблемы, но в ближайшие годы сосредоточится именно на ее решении. Напомню, что в одном из своих интервью, вышедших в эфир уже после выборов, он сказал, что думает над проблемой преемника (так был поставлен вопрос) с первого дня своего пребывания у власти.
Он даже пытался эту проблему решить. Два первых президентских срока Путина и весь период президентства Медведева власть не просто поддерживала практически все политические силы (от либералов до коммунистов), но пыталась активно помогать им в партийном строительстве.
Тем не менее, за двенадцать лет стало понятно, что партийная система не работает.
Либеральная оппозиция может попасть в Думу только при условии, если ей будет выделена определенная квота депутатских мест. Шанс избраться у кандидатов-либералов с каждыми очередными выборами все меньше и меньше. Не потому, что у них совсем нет поддержки в народе. Они стабильно могут рассчитывать на голоса примерно 10% избирателей. Еще 5% можно было бы добрать за счет грамотной избирательной кампании. Но они не в состоянии ни выдвинуть адекватного единого лидера, ни собраться в одну политическую силу, ни предложить народу приемлемую программу. По сути либералы предлагают вернуться в 90-е и спорят лишь о том, кто из них должен это движение вспять возглавить. Поскольку же в России нет ни одного серьезного социального слоя, который желал бы вновь попасть в эпоху безвременья (все от этого могут только потерять), то немудрено, что либералам не удается мобилизовать даже треть от потенциально возможных избирателей.
Год за годом сдувается и ЛДПР, выступавшая в те же 90-е в качестве некоммунистической патриотической альтернативы компрадорскому режиму. Если бы не личная харизма Жириновского, партия уже покинула бы высшую лигу, потеряв места в Думе. Сегодня государственная власть сама является надежной преградой реставрации компрадорского правления. ЛДПР оказывается пятым колесом в телеге.
КПРФ постепенно исчерпала возможность эксплуатации ностальгии по СССР. Она, как приватизаторы 90- х, пилившие на металлолом стратегические предприятия, слишком долго жила за счет авторитета СССР, черпала из этого источника полной мерой, ничего не вкладывая в его модернизацию. Но с ростом уровня жизни населения и авторитета России на международной арене притягательность СССР снизилась. Поколение нынешних 30-40-летних — основной ресурс страны, вступило в активную жизнь уже после распада Союза. На момент коллапса им было 5-15 лет. Они состоялись уже в новой системе координат. Наконец, власть проводит более продуманную и последовательную социальную политику, чем предлагают коммунисты.
Поэтому, хоть их кандидат на президентских выборах и позиционировался как «народный» и пытался привлечь на свою сторону не только коммунистические голоса, но и получить поддержку праворадикальных (вплоть до националистов), так называемых патриотических сил, результат оказался не впечатляющий — меньше, чем получила партия на выборах 2016 года в Госдуму. Это свидетельство серьезного кризиса КПРФ, и не факт, что партии удастся его преодолеть.
С учетом маргинальности всех других левых проектов, в ближайшей перспективе левый партийный фланг окажется столь же беспомощным, как ныне праволиберальный.
О возможностях провластных партийных сил говорит уже тот факт, что на думских выборах 2016 года Путин поддержал «Единую Россию», а на президентских выборах 2018 года не стал от нее выдвигаться. Президент способен собрать для партии дополнительные голоса, а партия для президента нет.
В целом партии не смогли стать надежным базисом политической системы. Последние 6 лет (в 2012–2018 годах) власть пыталась экспериментировать с широкими общенародными движениями. Однако и этот эксперимент оказался неудачным. Опять-таки, вопреки прогнозам, Путин дистанцировался и от поддержки данных движений. Думаю, проблема в том, что задумывались они для обеспечения обратной связи и народного контроля над бюрократическим аппаратом (то, что не смогли обеспечить партии). Однако слабость таких массовых движений заключается в их силе. Сильны они прямым общением народа и власти. Но такое общение может происходить только от случая к случаю и не в состоянии заменить регулярную работу. Власть нуждается в обратной связи ежедневно. На ежедневной же основе может работать только аппарат. Как только начинает создаваться аппарат, он попадает под партийный контроль или под контроль местных властей (причем действуют они из лучших побуждений). Ну а партизация и бюрократизация моментально выхолащивают идею народного контроля. Не может партийно-бюрократический аппарат контролировать сам себя, даже если он, по совместительству, начнет исполнять функции аппарата общенародного движения.
Тем не менее, актуальность создания мощной политической опоры действующей власти, способной обеспечить преемственность политического курса не на годы, а на десятилетия вперед, стала только актуальнее. Именно поэтому на фоне огромных международных военно-политических успехов, на фоне опережающего экономического роста, который даже санкции смогли лишь временно притормозить, президент пообещал в ближайшие шесть лет сосредоточиться на внутриполитических проблемах как на основных.
Действительно, по опыту падения царской России и СССР (два краха государственности за одно столетие) мы знаем, что любые, самые выдающиеся, достижения яйца выеденного не стоят, если их невозможно гарантированно сохранить и продлить в будущее.
На сегодня свое будущее Россия связывает с личностью действующего президента. Путин может гарантировать устойчивость курса страны еще шесть, двенадцать, восемнадцать лет. Пусть даже еще двадцать четыре года. Но человеческие силы не бесконечны. Уже в ближайшие пять-десять лет серьезно обновится состав высшего эшелона российской правящей элиты. Ведь многие начинали даже не при Ельцине, а еще при Горбачеве, а то и до него.
Выстроенная Путиным система российской государственности получит завершенность только в случае обеспечения защиты от волюнтаристских субъективных решений. Буквально необходим тот самый механизм, обеспечивающий прямую и обратную связь власти и народа (самых разных его социальных групп), который уже 18 лет никак не удается выстроить. Причем эти каналы связи власти и общества должны обеспечивать не только оперативность доставки информации, но и ее объективность. Возрастающие требования к скорости принятия не только оперативных, но и стратегических решений делают крайне высокой цену любых (умышленных и случайных), даже самых минимальных искажений информации.
Сейчас в России достаточно эффективно отрабатывается система многоуровневой электронной связи власти и общества: через интернет-сайты госструктур, электронные приемные, страницы ведомств в соцсетях, личные кабинеты граждан и т.д. Она позволяет власти ускорить реакцию на возникающие проблемы. Но у этой системы есть два недостатка.
Во-первых, она не избавлена от субъективности. В конечном итоге решение зависит от конкретного чиновника, получающего данную информацию. Повлиять на него можно только через вышестоящую структуру. Прямым следствием и ярким выражением этой проблемы являются обращения к президенту во время его прямых линий, с просьбой о решении простейших бытовых вопросов, находящихся в компетенции местных властей. Это значит, что вся вертикаль власти до президента не сработала, несмотря на все возможности многоуровневой электронной связи.
Во-вторых, данная система не имеет политической легитимации. Палаты Федерального собрания, правительство, президент, отдельные ведомства — все имеют определенный объем полномочий, закрепленных Конституцией и законами, и на решения, принятые в рамках данных полномочий, каждая структура обязана реагировать. Электронное же общение с населением пока никак не вмонтировано в политическую систему. Оно доносит наличие проблемы, мнение, позицию до соответствующих структур, но не обязывает их реагировать. Таким образом, непосредственного готового механизма обеспечения преемственности политического курса и продления его в века пока нет. Существующие наработки требуют совершенствования, обкатки и доведения до рабочего состояния. Так что именно эта проблема будет главной в ближайшие шесть лет президентства Путина. Если же ее не удастся решить за шесть лет, то я скорее поверю в продление его президентских полномочий в любой доступной воображению форме, чем в то, что Владимир Владимирович, по кусочку собиравший все эти десятилетия мозаику российской государственности, позволит себе оста- вить ее на волю случая и игры политических страстей и амбиций.
Задача нетривиальная сама по себе. Она дополнительно усложняется тем, что внутри России существует растущий запрос на резкое повышение уровня жизни, а на международной арене противостояние с США и их союзниками идет по нарастающей. Причем нет никаких оснований считать, что политика Вашингтона существенно изменится. То есть активная внешняя политика, необходимая для обеспечения национальной безопасности, будет и дальше требовать значительных ресурсов.
Подводя итог и сводя баланс, можем констатировать, что в пассиве у нас имеется:
• сложная, с тенденцией к дальнейшему ухудшению международная обстановка, требующая концентрации на внешнеполитическом направлении существенных ресурсов;
• запрос населения на рост уровня жизни, требующий концентрации ресурсов на внутриполитическом направлении;
• необходимость завершения политической реформы для придания российской политической системе законченности, преемственности и максимальной независимости от субъективного фактора.
В активе же только безусловное доверие народа к действующему президенту, обеспечивающее ему картбланш на любые действия. Это крайне неустойчивая и рискованная ситуация. Оптимизм внушают только личность Путина и опыт его руководства страной в последние два десятилетия.
Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 13311867
Видео
ТВ
Статьи
В мире
Новости
Блоги
Политика
Каталог
Война
