Интеграция одного пояса одного пути. Формирование нового глобального центра в Азии. Проблемы сопряжения. Главная идея сотрудничества России и Китая - не либерализация и открытие рынков, а совместные инвестиции в разные проекты. Первое что мешает - это доллар. То есть валюты посредники. Надо сделать так, чтобы Россия могла занимать деньги на китайском рынке.
Выступление Сергея Глазьева, советника президента на МЭФ 2018. Речь об интеграции России и Китая, сопряжения Евразийского союза и отказ от доллара, чего так боится Америка.
В начале апреля в здании Академии наук в Москве прошел Московский экономический форум. Пленарная дискуссия МЭФ собрала сразу двух недавних кандидатов в президенты — Павла Грудинина и Бориса Титова, а также главного идеолога российских кейнсианцев Сергея Глазьева, президента РАН, академика Александра Сергеева, Оксану Дмитриеву, Константина Бабкина и других известных деятелей.
По существу, МЭФ стал точкой сборки для недовольной части российской элиты, интеллектуалов, политиков и бизнесменов, которые противопоставляют себя участникам Гайдаровского форума с его идеологией глобализации, либерализма, представительством крупнейших транснациональных корпораций и прямым патронатом российского правительства. Если участники Гайдаровского экономического форума — это те, кто формировал социально-экономический курс страны последние 20 лет, то спикеры МЭФ — это их главные на сегодняшний день оппоненты.
Главное программное требование МЭФ сформулировал Павел Грудинин: «Мы хотим, чтобы экономическая ситуация стимулировала производство и покупку». По существу, это краткое содержание кейнсианской критики неолиберализма, которое и объединило крупных бизнесменов-производственников. Между ними, конечно, есть масса разногласий, идеологических и практических нюансов, но стратегически они выступают единым фронтом. Об этом прямо сказал Борис Титов: «Вот на этой базе мы могли бы объединиться, и тогда что-то бы изменилось в сознании нашего правительства».
Один за другим почти все участники МЭФ с поразительной откровенностью озвучивали свое видение стратегии перемен. «Мы все молимся, что президент нас услышит, и вот эта программа „20 шагов“, которая была востребована… Мы говорим: у нас есть программа. Мы хотим правительство народного доверия», — говорил с трибуны Павел Грудинин. Эта стратегия давления на власть, попыток вынудить ее к смене социально-экономического курса без стремления к смене самого политического режима была главным содержанием и кампании самого Грудинина, и всех политических, медийных и лоббистских усилий российских промышленных кругов за последние несколько лет.
В принципе, политика администрации президента во время предвыборной кампании, жесткая травля Грудинина во всех государственных СМИ, фальсификации, давление на его предприятие, — все это свидетельствует о том, что слова кандидата от КПРФ остались не услышанными. Сейчас съезд МЭФ, этот съезд «красных директоров», ждет и верит в перемены. Последним рубежом в этом плане остается инаугурация Путина и назначение нового состава правительства. Об этом прямо говорил Грудинин: «Мы сидим и ждем перемен. А перемены в ближайшее время произойдут, они не могут не произойти. После инаугурации президент скажет, какой экономический блок у нас есть. Но! Если он опять либеральный, если опять можно штукатурить как угодно эту стенку, но она уже гнилая насквозь, она разваливается… Понятно одно: в ближайшее время экономическую политику надо поменять в сторону людей и в сторону производства. Если этого не произойдет, с нами будет то же самое, что с СССР 20 лет назад».
76% за Путина — это мощнейший пропагандистский и аппаратный аргумент в пользу того, чтобы оставить слова Грудинина и его коллег по цеху без ответа. А разбитые надежды этого массового слоя российской буржуазии могут дорого обойтись всей политической машине позднего путинизма.
«Красные директора» или производственная буржуазия плюс та часть государственной бюрократии, которая связана с ней, — это довольно важный элемент постсоветского общества. В 1990-е годы эта социальная сила создала крупнейшую оппозиционную партию — КПРФ. За считанные годы они получили крупнейшую фракцию в парламенте, «красный пояс», где губернаторами были члены компартии, и, в конце концов, правительство Примакова-Маслюкова, остановившее крах национальной промышленности, вызванный радикальными либеральными реформами. На социальном уровне «красные директора» к концу 1990-х фактически взяли реванш у либеральной олигархии, захватившей власть в Кремле.
В самом конце правления Ельцина была предпринята попытка создать новую политическую конструкцию, которая могла бы не просто выражать интересы «реального сектора», но перехватить верховную власть у финансово-сырьевой олигархии, сгруппировавшейся вокруг непопулярного президента. Речь идет о блоке «Отечество-Вся Россия» Примакова-Лужкова-Шаймиева. Только путем максимального напряжения сил в условиях крайне выгодной для России экономической конъюнктуры (начался цикл быстрого роста цен на энергоносители), за счет использования истеричной пропаганды (Доренко и Ко) ельцинское окружение сумело удержать власть в своих руках и передать ее администрации Путина и Волошина. Но политическое поражение ОВР не было полным. Эта коалиция была инкорпорирована в государственную политическую машину, став кадровой базой нынешней «Единой России».
За фасадом политического объединения остался социальный процесс, когда бывшие «красные директора» превратились в основное звено путинской вертикали власти, получая от центра разные отступные (от госдотаций и госзаказов до доступа к приватизации госпредприятий, которая не останавливалась на протяжении всей путинской эры). В обмен от них требовалась безусловная политическая лояльность Путину. Более того, именно среднее звено номенклатуры и руководство крупных предприятий обеспечивали массовое лоялистское голосование на всех выборах за последние полтора десятилетия. Опора на эту часть отечественного капитала делала режим Путина относительно прочным.
Но экономический кризис, падение доходов бюджета и покупательной способности населения, резкое усложнение доступа к западному кредиту в связи с новой холодной войной подорвали основу этой социально-политической коалиции. Противоречия стали расти. До сих пор они проявлялись через рост лоббистских и медийных усилий кейнсианской фронды против неолиберального правительства. Но минувшая предвыборная кампания стала важнейшим этапом организации и структуризации политического представительства промышленной буржуазии. А вымученные АП 76% за Путина и жесткое пропагандистское и административное давление на Грудинина могут стать причиной разрыва исторического блока, делавшего путинизм таким витальным.
Главным предметом предвыборной кампании с самого начала был не президентский пост, а социально-экономический курс, т.е. по существу, функционал правительства. Поэтому и назначение нового кабинета станет решающим моментом, после которого отношения правящей олигархии и ее сколько-нибудь широкой социальной базы могут радикально измениться.
Есть сколько угодно рациональных политических и экономических аргументов в пользу «левого поворота», которого от Путина требуют участники МЭФ (и которого, согласно большинству социологических исследований, ожидают избиратели Путина). Но главная особенность построенной в нашей стране политической машины — это то, что она вырабатывает решения не столько под влиянием аргументации, сколько под давлением текущих интриг двора — ближайшего окружения правителя, людей, добившихся влияния, организуя досуг первого лица или участвуя с ним в спортивных соревнованиях. Кроме того, узкая олигархия, эксплуатирующая сырьевые богатства страны и контролирующая верхушку государственного аппарата, настроена категорически против подобных левых экспериментов. Поэтому, шансов на реальный разворот государственного курса совсем не так много, как многим думается.
Вопрос в том, что произойдет с «коллективным Грудининым». Как отреагирует большая часть промышленной буржуазии на отказ Кремля от необходимых и неотложных компромиссов? Не надо быть пророком, чтобы предположить, что эта до сих пор лояльная и настроенная на умеренные перемены среда довольно быстро радикализируется. Историческим примером такой эволюции можно считать историю Прогрессивного блока — широкой коалиции, созданной в Государственной Думе в годы Первой мировой войны. Первоначально — для помощи правительству в проведении необходимых для победы экономических мероприятий, но быстро превратившейся в главную оппозиционную силу страны из-за полной неспособности царского правительства адекватно реагировать на углублявшийся кризис.
Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 13252307
Видео
ТВ
Статьи
В мире
Новости
Блоги
Политика
Каталог
Война
