Мария Захарова о работе, феминизме и «Калинке»

14 января 2018 - vip

Ведущий программы телеканала «МИР» «Достучаться до звезды» Илья Легостаев постучался к официальному представителю МИД России Марии Захаровой. Дипломат обычно не дает неофициальных интервью, но для Легостаева она сделал исключение. По ее признанию, он сыграл в ее жизни очень важную роль.

- Большое спасибо за приглашение, Мария.

А я вас и не приглашала. Вы мне позвонили, и я бы стопроцентно отказала, но лично вы сыграли в моей жизни очень важную роль, поэтому ни пафосное название передачи, ни формат не стали препятствием для того, чтобы мы встретились. В другом случае я бы точно не стала участвовать, потому что я и не звезда, и не достучаться до меня – все это не про меня. Но когдая я была студенткой и училась на факультете международной информации, я с замиранием сердца включала программу, которую вы вели. Я понимала, что это самое крутое, что я когда-либо видела. Я не могу сказать, что я видела много на тот момент, тем более западных аналогов, но на нашем телевидении это было очень круто, потому что это было очень профессионально. Вы умели так это все выстроить, и с точки зрения драматургии, и с точки зрения подбора людей, журналистов, и сточки зрения постановки вот тех самых звезд на место, что это действительно было очень круто. Потом я потеряла вас из вида, но потом, когда вы позвонили,я поняла, что это судьба.

- Я очень смущен, мне очень приятно, я забыл все вопросы…

Это отлично, это моя работа делать так, что вы забывали ваши вопросы (смеется).

- Как я понимаю, мы находимся в той самой комнате, где делаются официальные заявления?

Даже не так. Это комната, где мы записываем интервью, либо какие-то поздравительные адреса (обращения – прим. ред.). Очень странное название, но когда открывается какой-то форум, и я не могу присутствовать лично, то я могу сделать видеобращение.

- Как я понимаю, даже для этой комнаты есть определенный протокол, потому что ваш помощник сказал, что разговариваем мы именно в этом углу, на фоне этой лампы.

Да, мы придумали такой формат: лампа, книги. Это комната исключительно для камерных интервью.

- По поводу образа жизни и работы… О «министерском топ-менеджементе» есть масса стереотипов: нет никакого рабочего графика, неважно: утро, день, ночь, нет никакой жизни, кроме работы. Насколько все это правда? Сколько вы действительно проводите времени на работе?

Давайте вспомним, что у нас есть КЗОТ (Кодекс законов о труде, старое название Трудового кодекса РФ – прим. ред.), как и у всех российских граждан. При этом у нас есть внутренние инструкции, которые, исходя из нашей специфики работы, вносят какие-то дополнения в регламент. У нас ненормированный рабочий день. Это значит, что мы можем «быть приглашены» (назовем это так),и в семь, и в восемь. а можем быть и не приглашены, сами понимая, что нужно приехать рано. Соответственно, день начинается и заканчивается тогда, когда говорит руководство, или опять де ты сделал свою работу. В этом специфика нашей работы: ты можешь выстроить прекрасный план на неделю вперед, придти на работу, и через час все будет по-другому, все поменяется, и все нужно будет делать с колес.

- Как выглядит ваш идеальный отпуск, если, конечно же, такой можно представить?

Идеальный отпуск выглядит очень просто – он есть (смеется). Вот когда он есть, он и есть идеальный отпуск.

- В западных СМИ 2017-й стал годом, когда чаще всего звучало слово «феминизм». Говорили о равноправии, об ущемлении прав, о разных других проблемах. У нас порой очень упрощенное понимание феминизма: ну вот, это девушки, которым не повезло с мужчинами. Хотя на самом деле все гораздо скучнее, ведь речь идет о рабочем дне, о приеме на работу, социальных гарантиях и т.д. Вы первая женщина, которая занимает этот пост в МИД. То, что женщина оказалась на этом посту, это случайно, или система уже сама пор себе уже готова делать исключения?

Здесь не было специального выбора в пользу женщины. Знаете, когда раскидывают карты и говорят: личика не хватает (карточной дамы – прим. ред.). В МИД такого подхода нет, это я вам точно говорю. Не уверена, что это хорошо или плохо, я могу дать только свою личную оценку: я считаю, что это хорошо. Нет сознательного искусственного стимулирования гендерного баланса. Есть Конституция, есть равноправие, которое заявлено в качестве государственной политики в качестве одного из приоритетов, и есть понимание того, что каждую должность должен занимать профессионал, вне зависимости от половой принадлежности, каких-то еще вещей. Как-то раз кто-то мне задал вопрос: «Вы, наверно, вытянули счастливый билет?». «Да, я выиграла лотерею. Просто я скупила все лотерейные билеты», – ответила я.

- Тем не менее, достаточно посмотреть наши дебаты в прямом эфире, чтобы понять, насколько силен сексизм в нашей политической сфере. Вы чувствуете на себе подобное давление?

В ходе дебатов это было всего пару раз. Один раз на одном из федеральных каналов мне не давали сказать ничего, перекрикивали (а я не могу перекрикивать, просто не считаю нужным это делать) и я не мола вставить никакую реплику. Ведущий с таким чувством сказал: «Дайте женщина высказаться». Я сказала: «Знаете, дайте мне высказаться не как женщине, а как человеку, который участвует в дискуссии». Ведущий отметив, признав, что он был неправ. Я не могу сказать, что это сексизм, я думаю, у нас так просто принято.

- По иностранным меркам, сексизм чистой воды

Не надо, я даже об иностранных мерках говорить не хочу. Я прожила там, проработала там, мне не нравится эта система. Я за галантность и традиционное распределение ролей. Я считаю, что мужчина, выходя или заходя, должен пропускать женщину вперед, придерживать дверь, смотреть, нет ли чего-то опасного для меня, для того, чтобы дама, которая идет, могла себя чувствовать комфортно. Я считаю это нормальным, и мне не комфортно по-другому. Для меня было открытием и откровением, когда я работала в Нью-Йорке, что пропустить женщину вперед это на грани преступления, и лучше этого никогда не делать.

- На своем посту вы одна из женщин управленцев, которые пошатнули облик государственного чиновника тем, как вы выглядите, как вы подаете себя. Это просто проявление вашей натуры, или вы сами хотели что-то изменить, что люди стали по-другому относиться к чиновникам.

И да, и нет. С одной стороны, я не делаю ничего специально. У меня не было никакого плана по созданию имиджа, ничего специального я не делала. Но при этом, то, что я действительно сделала специально, это касается того самого слова, которое вы употребили, слова «чиновник». К моменту моего назначения это слово закрепилось у нас в лексиконе, к сожалению, с негативным оттенком. «Чиновник» – это уже на уровне оскорбления». Я специально не уходила от этого слова, всегда примеряла его на себя, и так и представлялась. Мне очень важно было по возможности, ну, может быть, не показать, но сделать так, чтобы люди видели, что это может быть и по-другому, что это не только та концепция или стратагема, к которой мы все привыкли: взятки, несуразица во всем, непонимание того, как живут люди, которые не являются частью госаппарата. Я хотела показать, что я живу такой же жизнью, что в ней мало что изменилось, за исключением наличия у меня служебного автомобиля. Все остальное у меня так же, как у всех, я хожу в те же магазины. Но мне было важно, чтобы это слово (чиновник – прим. ред.) всегда было со мной. Я в основном представляюсь не как сотрудник МИДа, не как дипломат. Я говорю: я чиновник.

- То, что люди в социальных сетях и иногда в эфире официальных медиа цепляются к вашим словам, к вашим нарядам, прическам и так далее – для вас это новость, неожиданность? Или вы ожидали, что события будут развиваться подобным образом?

Это нормально. Люди обсуждают, им интересно. И я обсуждаю и обсуждала. Другое дело, что это не надо делать, конечно, вне норм приличия, чтобы задеть, сделать больно. Я, например, часто о себе читаю почему-то в украинских медиа и интернет-изданиях небылицы. Я не знаю, с чего они это взяли. Они рассказывают, например, что у Лаврова вся семья живет в Америке. Но это совершеннейший бред. Про меня они пишут, что я алкоголичка. Это два мифа, которые они придумали.

- Когда вы выходили с той самой «Калинкой», которая стала практически легендарной, наверное, предполагали…

Нет. Правда, не предполагала. Как раз эта та самая часть моей жизни, которая для меня является органичной и которую я не собиралась менять. Я люблю танцевать и ничего не могу с собой сделать. Конечно, я не буду танцевать на мероприятиях, которые для меня совершенно не годны, не предназначены. Но если как это и было в Сочи – прием, в котором есть специально организованный танцпол, специально организованная музыка и прекрасно поющий бойз-бенд, когда всех приглашают танцевать, я не понимаю, почему я не могу этого сделать.

Вы выросли в семье дипломата и искусствоведа. Если использовать штамп, такая классическая «золотая молодежь».

Не то слово!

- Можно ли сказать, что происхождение и образ жизни во многом предопределили вашу дальнейшую жизнь?

«Золотая молодежь» – это точно не про меня. Никогда не было этого дома. Мои родители добивались всего сами. У нас не было генетической заряженности на какую-то номенклатуру и так далее. Потом судьба так распорядилась, что они попали в Китай, причем это был Китай не сегодняшнего дня, а 1981 года. Я помню свои детские воспоминания – это было испытание. К жизни «золотой молодежи» это точно не относилось…

- В итоге вы заинтересовались – научную работу написали про Китай, у вас есть публикации.

Я готовила себя именно к этой жизни, хотела быть китаистом, востоковедом. Начала учить китайский, и работы какие-то были. Но так сложилось, что после того как я окончила институт и пришла в МИД, мне было сказано, что мест на это направление нет. И меня взяли в пресс-службу. Для меня это был большой жизненный удар, честно хочу сказать. Потому что можете себе представить, что такое пять лет учить китайский язык, заниматься Китаем, публиковаться и настраивать себя на эту жизнь, и в один день тебе говорят, извините, других вариантов нет, кроме пресс-службы.

Когда вы оказались в Нью-Йорке, это был счастливый билет для молодого дипломата?

Счастливые билеты я получаю только тогда, когда скупаю весь тираж.

- Одно из следующих ваших назначений было в Нью-Йорке. Вам, наверное, этот период вспоминается исключительно в розовых тонах, потому что там свадьба состоялась.

Внешне, наверное, так это и выглядело. Приехала в Нью-Йорк, кругом Манхэттены, Бруклины, океан, новые друзья. На самом деле все было совершенно иначе. Не существует темы, которую Россия и российское постпредство при ООН не комментирует. Мы – постоянный член Совета безопасности, и через нас проходит все. Есть еще такой нюанс, как разница во времени. Не в том смысле, что ты должен подстроиться, а в том, что когда местные журналисты, которые работают в ООН в Нью-Йорке, засыпают, просыпаются журналисты, которые работают в Москве. И им совершенно все равно, что ты работаешь в Штатах. То есть это звонки и сообщения 24 часа в сутки, и чем больше ты работаешь, тем больше их получаешь. Это был колоссальный и вызов, и опыт.

- Свадьба в Америке – это весело? Там есть свои особенности?

Просто так случилось. Мы познакомились буквально за месяц до моего отъезда. У меня уже были на руках все документы. Ко мне приехал будущий муж, сделал мне предложение. Мы расписались. Это было и торжественно, и весело, и очень искренно. Мы это не делали ни для кого – на свадьбе было столько гостей, сколько нужно для свадьбы – ровно два. И фотограф еще был, который зачем-то год назад слил все фотографии. Вы не знаете этого? Он это сделал специально. Я нашла его, позвонила и сказала: просто интересно, зачем, мы же заплатили за эти фотографии, это моя собственность. Он сказал гениальную вещь: все тебя видят официальную, на фоне каких-то эмблем, за трибуной, а мне так хотелось, чтобы тебя и такую увидели. Я сказала, спасибо, но в следующий раз спрашивай.

- Несмотря на всю официальность, занятость и т.д.у вас есть время на творческое хобби. Ваш интерес к музыке он давно проявляется?

Я всегда уроки делала под музыку. Я ставила кассеты, слушала музыку делала уроки – для меня это было нормой. Я всегда мечтала о плеере и (возвращаясь к вопросу о золотой молодежи) родители сказали нет. Первый плеер был куплен, когда я пошла на первый курс института. Это была первая стипендия, я что-то еще копила и вот купила плеер.

- Вы пишете стихи, вы пишете музыку…

Я ничего не пишу, оно как-то приходит, иногда так, что невозможно не записать. Бывают такие строчки, которые вдруг приходят. Эта история началась с большой трагедии, когда в небе над Сирией турецкими истребителем был сбит российский самолет, и чудовищно погиб наш герой Пешков, потом погиб наш солдат, спасавший второго пилота. Через какое-то время, может быть, чрез месяц, у меня это вышло само, при этом пришла мелодия. Я не играю ни на каких музыкальных инструментах, не знаю нот, никогда не занималась музыкой. Просто пришел текст с музыкой, я не могла их даже записать. Я напела на телефон. Весной 2017 года как-то мы пересекаемся с продюсером Максимом Фадеевым, которого я до этого ни видела, ни была лично знакома. Я его спросила: «Скажите, я могу обратиться к вам с просьбой. Вот у меня есть некоторая мелодия и к ней есть текст, а у вас есть студия. Можно вас попросить как-то это оформить». Он сказал: «Вопросов нет, присылайте». Я прислала ему песню, проходит ровно столько времени, сколько длится эта запись, минуты три, звонит мне Фадеев и говорит, что песню будет петь Наргиз (Закирова – прим. ред.), и он забирает ее в продакшн. Мы до этого с Наргиз не виделись. Мы увиделись в первый раз в гримерке. Я слышала, как она в первый раз исполнила эту песню, я видела ее в гримерке после. Она вся тряслась, говорила «Я испугалась, что я сейчас упаду», потому что с задних рядов пошла волна, когда люди начали вставать. Обычно поднимаются первые ряды, «партия и правительство», здесь все пошло сзади и справа. И что самое фантастическое, эта песня живет, живет отдельно от всего.

- Потом появилась и вторая песня…

Вторая появилась параллельно, ее спел Саша Коган, большое ему за это спасибо. Это было очень смешно, да простит меня Виктор Дробыш. С песней Саши Когана мы пришли к нему, и я сказала: «Виктор, мне несколько неудобно, тут текст, тут музыка». Он такой смотрите, смотрит и говорит: «Вы что, петь хотите?» (смеется).

- Мария, большое спасибо за откроенное интервью. Надеюсь, мы не разрушили ваш рабочий день.

Спасибо и вам.

Мария Захарова о работе, феминизме и «Калинке»

Похожие статьи: